Синеволосая ондео

Иолич Ася

– И у меня немного. Мы с тобой перебрали чутка, знаешь, да?

– Завтра будет плохо, да?

– Очень... Но нам нечего терять... И вот если мы возьмём ещё бутылочку из старого урожая...

– А есть?

– Ага. Ради такого случая можно. Пой...дём. Посветишь мне в погребе. Иди сюда... Ступеньки! А... Аяна! Погоди, меня шатает слегка. Вот она.

– Я поднимаюсь. Осторожно...

Аяна остановилась. Перед ней кружилась карусель из очага, тёмной двери, стульев, светильника и женского лица, которого тут совершенно точно не было, когда они спускались в погреб.

– П...привет, это... Оталли!

Оталли схватила

её за руку и потащила куда-то.

– Стой... Оталли... Куда...

– Иди сюда, Аяна. Быстро. Вы что, пили?

– Немножко...

Оталли вытащила её во двор и подвела к бочке с водой.

– Умывайся. быстрее. Давай, трезвей. Помнишь, ты что-то говорила про документы?

Аяна плеснула в лицо ледяной водой из бочки и поднялась, замерев.

– Ну?

Молодое вино немного ослабило свои объятия, и Оталли нахмурилась, немного двоясь и расплываясь.

– Ты как-то говорила, что в Димае не предъявила документов. Аяна, тебя, похоже, ищут.

– К...как?

Аяна яростно тёрла лицо, вспоминая, как сошла на берег в Димае. Двое мужчин, которые сделали пометку о том, что за ней следует муж, который предъявит её документы.

– А... Точно! А что... как... Что случилось?

– Я только что вернулась с мужем из Калавена...

– Это та большая деревня?

– Да. Там три стражника из Димая. Они бранились. Я так поняла, что в порту была проверка, и выяснилось, что женщину с ребёнком в конце октября и ещё какого-то старика за месяц до неё пропустили без документов. Старика нашли в Димае и уже отправили обратно в Фадо. Он так и не сделал документы. А женщину с ребёнком ищут. Судя по всему, это и есть ты. Там новый начальник стражи, и он решил... ну, знаешь поговорку про новую метлу?

– Да... Да, знаю!

Она снова умылась и стояла, подставив лицо ветру, надеясь, что он выдует хмель из её головы.

– Оталли, пожалуйста, пойдём в дом. Я уже трезвее... чем была. Тут слишком холодно, чтобы думать.

Иллен кинулась к ним взволнованно.

– Оталли, что случилось? Почему ты утащила её?

– О, и ты протрезвела, я смотрю. В общем, Аяна, тебе пора собираться. Они выйдут на нас. Я обойду всех и скажу, чтобы они молчали насчёт тебя. Они не выдадут, потому что ты тут делала только хорошее... всем, кроме Виеталла. Но в ближайшее время тебя здесь быть не должно. Эти трое стражников очень злы. Они считают, что новый начальник на них решил всем пример показать, как надо работать. Вроде они должны были эти дела проверять, но пропустили. И теперь под нашим зимним мерзким ветром они едут и опрашивают всех в каждой деревне. Представь, как они... обижены.

– И что будет, если меня найдут?

– Тебя отвезут обратно в Димай и переправят за твой счёт обратно в Фадо. Если денег не будет – пошлют запрос твоей родне, чтобы за тебя заплатили штраф. Потому что такие правила. Тебе надо уехать. В этой части страны тебя будут искать. Тебе надо выехать из земель, которые под наместником крейта. Дальше тебя искать, скорее всего, не будут. Там всё поделено на эйноты, и сам чёрт ногу сломит, что кому подчиняется, да и кирио не будут себе искать новую головную боль.

Аяна громко застонала. Вино мешало ей сосредоточиться и понять точно, о чём идёт речь, но одно она понимала однозначно. Ей снова нужно хватать Кимата и куда-то ехать по этому прекрасному беспросветному Арнаю, серому, бесконечному, под стылым ветром,

дующим сразу со всех сторон.

– У меня есть время? Оталли? Что мне делать? – жалобно спросила она. – Что теперь?

– У тебя очень мало времени. Мать рассказывала мне, как однажды кто-то прошёл по поддельным документам в Димай, а потом ограбил одного торговца. Конторщики сделали пометку о том, что документы были подозрительными, и его нашли очень быстро. Опрашивали там всех. Обычно это либо делается долго, либо стражники просто разъезжаются по домам и пересиживают там недельку-другую, чтобы явиться и сказать, что человека найти не удалось. Но в этот раз не повезло. Аяна, я не знаю точно, может быть, это и не тебя ищут, но на всякий случай тебе стоит собраться и уехать как можно скорее. Постарайся найти провожатых. Ну всё, я пошла. Мы купили войлок, нужно садиться за работу. Удачи тебе, милая! Эх, Иллен! Не стыдно спаивать девчонку?

Оталли тяжело вздохнула, укоризненно качая головой.

– Ох, девочка наша. Аяна, мы благодарны тебе за то, что ты рассказывала нам, и за то, чему научила наших детей.

– Не за что... Я попросила Иллен, чтобы она научила ещё кого-то. Можно и тебя попросить?

– Обещаю. Мы соберём тебе немного еды в дорогу.

Аяна сбегала во двор, чтобы снять высохшие штаны Кимата с верёвки, и вернулась в дом.

– Тебе помочь собрать вещи?

– Я пока сбегаю, принесу в дорогу орехов и мяса.

– Давай, Оталли.

– Я сама соберусь, – сказала Аяна. – Спасибо. Иллен, у меня... всё кружится. Это когда пройдёт?

– Не знаю. Вообще-то тебе, конечно, лучше бы поспать, но у тебя времени нет.

Два мешка, сумка, короб кемандже... Дорога кружилась перед глазами, Ташта упорно шёл вперёд, и Аяна поторапливала его. От жалости к себе сжималось сердце. Чем она заслужила это?

Кимат наконец успокоился, но на душе было тяжело. Даже с Айво не получилось попрощаться!

Она придержала Ташту у следующей деревни. Иллен сказала, что нужно двигаться дальше, но ночь в седле ей не продержаться. Ладно. До Калавена два дня пути. У неё есть фора. Можно и поспать, а наутро уже двигаться дальше. Стражники, конечно, обижены, но не настолько, чтобы под этим порывистым ветром преследовать её ночами.

Ворота постоялого двора были прикрыты. Створка тихо скрипнула, и сразу же большая мохнатая собака басом облаяла Аяну из-за сарая, заставив Ташту вздрогнуть.

Заспанный владелец постоялого двора слегка удивился, разглядев голову Кимата в тёплой шапке, торчащую из разреза в плаще, но звон монеток в кошеле подействовал на него успокаивающе.

– Я бы хотела поужинать, - сказала Аяна, оглядывая комнату, небольшую, но на удивление чистую.
– Осталось ещё что-то от ужина?

Корчмарь кивнул и ушёл. Аяна выпустила Кимата на пол и уселась на кровать. Он бродил, осматриваясь, и ей внезапно стало грустно.

В долине, наверное, сейчас всё замело сугробами, и в зимних комнатах тихо и тепло, и Сола сидит на своей кровати по утрам и сонно смотрит на падающий снег, а мама с отцом пьют горячий терпкий настой у зимнего очага. Кимат мог расти там, в безопасности, среди родных, любимых людей, играть в детской с Вайдом, Тати, Тилеми и малышом, который родился у Тили.

Она тихо заплакала. У него не было даже своей кроватки. Ни одного дня в его жизни у него не было собственного угла. Какому миру он принадлежал?