Сингулярность Смерти

Vinnipukhovich

Он начал действовать спокойно и хладнокровно. Каждый день он наблюдал за сокамерниками, изучал их поведение, выискивал слабости, какие-то тонкие намеки на их скрытые желания или слабые стороны. Он не спешил. Его цели были ясны — тихие и без следов. Он убивал их, как если бы это была часть его великой игры. Он не оставлял никаких доказательств, никаких улик, которые могли бы привести к нему. Даже те, кто был ближе всего к нему в этот момент, не подозревали, что их жизни были предрешены, как карточные домики, расставленные по его плану.

Обычно это выглядело так: одна из жертв, с которой он по-прежнему вел разговоры и находил общий язык, внезапно

исчезала. Никто не знал, куда она делась, пока через пару дней не обнаруживалось её тело в самых неожиданных местах. В камере, на участке уборки, в вентиляции. Как будто они вдруг исчезали из реальности. Чаще всего тело было в странной позе, в каком-то искусственно созданном положении, которое напоминало что-то — но что? Загадку. Тайну.

Он становился молчаливым наблюдателем, просто ещё одной фигурой на фоне общего хаоса. Его взгляд был всегда настороженным, скрытным, и никто не мог сказать, что скрывается за этими пустыми глазами. Но, тем не менее, он был настоящим детективом, принимающим участие в расследованиях, на которых никто не мог раскрыть настоящего убийцу. Лишь он сам знал, где проходят линии следов, какие шаги привести к очередной загадке, которую нужно решить. Так он становился частью игры — скрывая свои действия, собирая информацию, наблюдая за каждым шагом. Стать частью системы — и в то же время манипулировать ею. Кто-то из сокамерников говорил, что он проявляет необычайную проницательность и может решить любую загадку. И Глитч видел, как эти слова становились его живым прикрытием.

Его достижения в расследованиях стали неожиданными. Он не оставлял следов, и никто не мог предположить, что за этими разгаданными преступлениями стоял он сам. Сначала он углубился в тактику манипуляции другими заключёнными. Он задался вопросом, насколько его можно заставить поверить в то, что те или иные события происходят независимо от его воли. С каждым новым делом, которое он закрывал, он угрожал системе, но так, чтобы никто не заметил его присутствие. Всё больше жертв падало, но никто не мог найти связи.

Затем, неожиданно для всех, его стали привлекать как консультанта в расследованиях убийств в тюрьме. Он был умным, осторожным и всегда держался в тени. Глитч использовал свои знания и аналитические способности для того, чтобы решить дела, которые не могли раскрыть обычные стражи порядка. Он становился незаменимым: его способности к логике, аналитике и разгадке самых сложных задач, казалось, не имели границ. Он анализировал каждый факт, каждое малейшее движение, но никогда не задумывался, что за этим может стоять не только разум, но и жажда мести.

Отношения с другими заключёнными становились всё более сложными. Он оставался одиночкой, но каждый раз, когда в тюрьме случались странные убийства, и следователи терялись, он становился тем, кто мог дать им решение. Он становился признанным «экспертом». Все думали, что он — это просто ещё один умный заключённый, который помогал с расследованиями. Но никто не знал, что каждое раскрытое дело — это еще один шаг в его собственном плане. Каждое его движение было просчитано, каждое действие совершалось с умом, как в шахматах. Он становился игроком, который больше не просто защищался, но и атаковал.

Его личность раздвоилась. Он стал чем-то совершенно новым. То, что когда-то казалось ему бесконечным, не имеющим выхода, теперь становилось частью его новой сущности. Он не был ни преступником, ни детективом. Он был их сочетанием, неестественным, опасным союзом этих ролей. Он

наслаждался этим процессом: манипулировать, скрывать, убивать, разгадывать.

Он убивал, но не с целью мести. Он убивал ради самого акта убийства. Ради поиска самых совершенных способов делать это. Ради удовольствия от того, как окружающие становились невольными участниками его игры.

Его действия становились всё более загадочными, но никто не мог понять их глубину. Он уже не был тем человеком, каким был до войны. В нем оставалась лишь оболочка, которую он использовал для своих целей, подбирая вокруг себя идеальную, продуманную маску. С каждым новым делом он становился все более неудержимым, все более решительным. Смерть, как и расследования, для него теперь не имели смысла — она была просто частью того, что нельзя было остановить.

Глитч сидел в своей камере, когда ему пришло известие о досрочном освобождении. Это было неожиданно, но в то же время он не удивился. Его умение распутывать дела, помогать с расследованиями, и даже более того — его хладнокровие, с которым он решал такие проблемы, сделали его ценным ресурсом. Люди за пределами этих стен не могли не заметить его заслуг. Те, кто в свое время не мог бы даже подумать о его освобождении, теперь смотрели на него как на инструмент, который можно было бы использовать.

Охрана не была доброжелательной, но её отношения с ним менялись. Некоторые уже воспринимали его почти как некого идеального подчиненного, профессионала, который, несмотря на свою неординарность, мог помочь в делах, которые обычные люди даже не могли бы понять. Глитч понял, что за этими решениями стоит не просто его разум, но и жажда людей контролировать его, использовать для собственных целей.

Когда пришел день его освобождения, Глитч был почти безразличен. Он давно не испытывал радости или печали по поводу таких изменений. Для него это была просто следующая фаза игры. Но его взгляд, как всегда, был решительным, с каким-то холодным пониманием того, что за этим шагом последует что-то еще. Он не мог не заметить, как его рассматривали люди. Это было не просто освобождение, а как бы признание его уникальности — того, кто может решать задачи, оставаясь в стороне от человеческих норм.

"Тебе повезло", — сказал один из охранников, когда Глитч шагал к выходу. Он говорил это не как комплимент, а скорее как констатацию факта. Но Глитч не ответил.

Когда он вышел, его встретил мир, который уже давно изменился. Война, которая не заканчивалась, оставила неизгладимый след. Технологии, корпорации, тирания системы — всё это поглотило мир, оставив лишь тень былых норм. И Глитч, теперь находящийся за пределами этой тюрьмы, оказался в мире, где он снова был необходим, но не как человек, а как инструмент.

Он встретил Лину и других, кто все это время пытался следить за ним и его прогрессом. Ее глаза, все такие же темные и в то же время полные неопределенности, не скрывали той тревоги, которая у нее возникала, когда она видела его. В её взгляде было что-то тревожное. Она не могла поверить, что он, этот человек, снова вышел на свободу. Но Глитч был уже другим. Он был не тем, кто когда-то переживал о мире. Он был тем, кто играл по своим правилам.

"Ты правда думаешь, что тебе это поможет?" — спросила она, но Глитч просто пожал плечами, как будто все это было неважно. Его лицо не выражало эмоций. Он был уже не человеком, который стремился к правде. Теперь он был тем, кто просто двигался вперед, не оглядываясь на последствия.