Система современного римского права. Том IV
Шрифт:
4. Юлиан и Цельс признают только исключение при стипуляции in diem или sub conditione [315] .
После того как было представлено и само правило, и первое исключение (касающееся времени исполнения по договору), осталось исследовать второе исключение, касающееся случая просрочки должника [316] . То, что подобное исключение вообще действительно и направлено на негативный подход к должнику по сравнению с правилом, действующим в противном случае, не вызывает никаких споров. Негативность должна, бесспорно, вообще заключаться в том, что у кредитора должен быть выбор между разными моментами для оценки, т. е. он должен быть вправе выбирать самый выгодный момент. О том, что же представляют собой эти разные моменты на выбор, сформировались два мнения. Согласно одному мнению, у кредитора должен быть выбор между моментом просрочки и тем моментом, который имел бы силу без просрочки согласно общему правилу. Только в одном случае (когда против вора предъявляют condictio furtiva) это исключение должно усиливаться тем, что возмещать следует максимальную стоимость в
315
L. 59 de verb. obl. (45. 1); L. 11 de re jud. (42. 1).
316
Я говорю здесь только об этом исключении: только оно имеет практическое значение. Но для просрочки кредитора (в принятии вещи) действительно такое же исключение, что и для просрочки должника, а именно то, что его просрочка не должна давать ему выгоду, т. е. у противной стороны есть выбор между двумя моментами оценки. Однако фрагменты об этом менее понятны и определенны (L. 37 mand. (17. 1); L. 3, § 4 de act. emt. (19. 1)).
317
Donellus, Comm. in. var. tit. Dig., Antverp., 1582, f. lib. 12, t. 1, l. 22, n. 26, p. 157; Schulting, Theses contr., Th. 37, N. 8 (Comment. ac., t. 3, p. 118); Madai, Mora, § 48 (который тоже различает вора и других должников, но, кроме того, примешивает сюда кое-что ошибочное).
318
Huber, Praelect. Pand., XIII, 3, § 7–11; Gl"uck, Bd. 13, § 844; Thibaut, § 99, ed. 8, und Braun zu Thibaut, § 103; Puchta, Pandekten, § 268, Note f; Buchka, Einfluss des Prozesses, S. 187–198.
Я считаю правильным первое мнение, которое различает вора и прочих должников, и обосновываю его сначала следующими отдельными свидетельствами.
I. О случае просрочки в целом говорится в следующих фрагментах: 1. L. 3, § 3 de act. emti (19. 1):
«Si per venditorem vini mora fuerit, quo minus traderet, condemnari cum oportet, utro tempore pluris vinum fuit, vel quo venit [319] , vel quo lis in condemnationem deducitur [320] : item quo loco pluris fuit, vel quo venit, vel ubi agatur».
319
При этом молчаливо предполагается, что передачу требовали немедленно, т. е. время договора совпадает с временем просрочки. В противном случае просрочку можно было бы считать безразличной, что точно не подразумевал Помпоний, который сразу в начальных словах называет просрочку условием последующих требований.
320
«Lis in condemnationem deducitur» означает, что до сих пор шедший правовой спор доходит до присуждения; это представляет собой описательное название момента вынесения судебного решения. «Res in judicium» или также «in intentionem condemnationemve deducitur» (L. 2 pr. de exc.) означает, что правоотношение передается на рассмотрение в суд, превращается в правовой спор; это представляет собой описательное название литисконтестации.
В этом фрагменте явно говорится о выборе между двумя отдельными моментами и отнюдь не об изменениях, приходящихся на промежуточный период. В пользу этого говорит и полное уравнивание времени с местом, поскольку вопрос явно возникал только о выборе одного из двух отдельных мест, а не из всех мест, расположенных посередине между ними.
2. L. 21, § 3 de act. emti (19. 1):
«Cum per venditorem steterit quo minus res tradat… nec major fit obligatio, quod tardius agitur, quamvis crescat si vinum hodie pluris sit: merito: quia sive datum esset, haberem emptor, sive non: quoniam saltem hodie dandum est, quod iam olim dari oportuit».
И в этом фрагменте речь не идет о колеблющихся ценах промежуточного периода – только цена на момент просрочки сравнивается с ценой, которая имеется hodie, т. е. в момент вынесения судебного решения, для правильного содержания которого именно здесь должно даваться указание.
3. L. 37 mandati (17. 1):
«Aliter in stipulatione servatur: nam tunc id tempus spectatur, quo agitur: nisi forte aut per promissorem steterit, quo minus sua die solveret, aut per creditorem, quo minus acciperet: etenim neutri eorum frustratio sua prodesse debet».
Здесь цель всего исключения правильно сводится к тому, что должник не должен получить выгоду от своего противоправного затягивания; эта же цель полностью достигается благодаря выбору истца между двумя указанными моментами времени, и только на них указывают в приведенном фрагменте.
4. L. 3 de cont. tritic. (13. 3) [321] .
II. Просрочка вора рассматривается в следующем фрагменте [322] :
«Si ex causa furtiva res condicatur, cujus temporis aestimatio fiat, quaeritur. Placet tamen, id tempus spectandum, quo res unquam plurimi fuit: maxime, cum deteriorem rem factam fur dando non liberatur: semper enim moram fur facere videtur».
321
Этот
322
L. 8, § 1 de cond. furt. (13. 1) Ульпиана; равным образом – в случае actio rerum amotarum, согласно следующему фрагменту, который одновременно подтвердит само положение, высказанное в тексте (L. 29 rer. amot. (25. 2) Трифонина): «Rerum amotarum aestimatio ad tempus quo amotae sunt referri debet: nam veritate furtum fit, etsi lenius coercetur mulier… sed si pluris factae (res) non restituuntur, quae amotae sunt, crescit aestimatio, ut in condictione furtivae rei». Сомнения вызывает следующий фрагмент, автором которого также является Ульпиан (L. 2, § 3 de priv. del. (47. 1)). Приводится выдержка из Помпония, что cond. furtiva не исключает a. L. Aquiliae по поводу той же самой вещи: «namque Aquilia eam aestimationem complectitur, quanti eo anno plurimi fuit: condictio autem ex causa furtiva non egreditur restorsum judicii accipiendi tempus». То, что здесь отрицается отсчет назад, не вызывает опасений; то же, что оценка устанавливается на момент литисконтестации (а не на момент преступления), прямо противоречит прочим фрагментам как о кондикциях, так и о furti actio. Возможно, это просто часть приводимого мнения Помпония, которую включает Ульпиан, не соглашаясь с ним. Тогда об этом должен был существовать спор, на что, кажется, указывает слово «Placet» в L. 8, § 1 de cond. furt.
К этим отдельным фрагментам добавляю еще одно общее рассуждение. В тех фрагментах, в которых ко всем случаям просрочки хотят применять самый строгий подход, предписанный для вора, исходят при этом из мнения, что истец, если бы он получил вещь своевременно, мог бы использовать момент максимальной цены в этот промежуток времени для продажи. Какие только обороты ни пытались использовать в Новое время в пользу этого мнения! Однако предпосылка, что он действительно воспользовался бы этим преимуществом, является весьма произвольной и неправдоподобной – гораздо более неправдоподобной, чем высказанное выше предположение, что он вообще мог бы продать (§ 274). Для справедливого требования истца сделано достаточно, ведь ему предоставляют выбор между двумя моментами, тем более что предъявление иска в момент, который он сочтет самым выгодным, всегда зависит от его независимого решения.
Зато защищаемое здесь различие между вором и всеми прочими должниками обладает следующим внутренним основанием. К вору следует подходить так, словно он каждое мгновение повторяет свою кражу. Это не следует понимать так, будто иски, действующие против него, можно было бы увеличивать до бесконечности и вследствие этого доводить возмещение до совершенно безграничного размера, что было бы абсурдно. Это означает скорее, что он каждое мгновение действительно совершает ту же (не новую) кражу, так что у обкраденного лица есть полное право выбрать самый выгодный для себя момент, чтобы утверждать, что кража совершена именно тогда. Это и есть истинный смысл только что приведенных слов «semper enim moram fur facere videtur». Эти слова должны обращать внимание на своеобразную обязанность вора. Поэтому их нельзя понимать как говорящие о постоянном продолжении существования и действительности просрочки вообще, потому что этим характером просрочка обладает и в случае всех прочих должников. Она обретает свое истинное значение благодаря только что данному объяснению, все сомнения в правильности которого будут развеяны фрагментом о деликтном иске из кражи (actio furti). Чисто практическое основание более строгого подхода к вору именно в данном здесь отношении заключается еще и в том, что в большинстве случаев обкраденное лицо долгое время не знает вора, стало быть, предъявление иска, как в случае других исков, не зависит от него. Это же основание повлекло за собой также и то, что в данном случае просрочка должна возникать без напоминания.
Все исследование до сих пор ограничивалось личными исками из юридических сделок и исками in rem. Осталось сказать несколько слов о времени оценки в исках из деликтов. Здесь моментом времени, из которого следует исходить, следует считать не правовой спор (как в до сих рассмотренных исках), а, напротив, совершенное деяние, однако с некоторыми модификациями не в пользу должника. Мы обнаруживаем следующие свидетельства об этом.
А. В случае actio L. Aquiliae при оценке руководствуются временем совершения деяния, однако так, что при этом одновременно учитывается максимальная стоимость в течение определенного промежутка времени в прошлом [323] .
В. В случае actio furti за основу для оценки также берется время совершения деяния [324] . Если, однако, в последующее время вещь приобретает более высокую стоимость, то за основу следует брать эту более высокую стоимость, поскольку кража действительно совершалась и в это последующее время [325] :
323
L. 21, § 1 ad L. Aquil. (9. 2).
324
L. 9 de in litem jur. (12. 3).
325
L. 50 pr. de furtis (47. 2).
«Idemque etsi nunc deterior sit, aestimatione relata in id tempus, quo furtum factum est. Quod si pretiosior facta sit, ejus duplum, quanti tunc cum pretiosior facta sit, fuerit, aestimabitur: quia et tunc furtum ejus factum esse verius est».
В этих последних словах явно содержится полное подтверждение утверждения, высказанного ранее для просрочки в случае condictio furtiva.
Если в заключение мы примем во внимание, в какой мере высказанные здесь правила о времени оценки применимы и в современном праве, то следующее предположение едва ли вызовет у нас сомнение. Два правила являются тем, что утратило для нас свое практическое значение: своеобразный подход к строгим искам, потому что их у нас больше нет, равно как и высказанные для исков из деликтов правила, поскольку и они у нас исчезли. Все прочее, т. е. гораздо большая часть правил, высказанных о времени оценки, полностью применимо у нас так же, как и в римском праве.