Система современного римского права. Том IV

фон Савиньи Фридрих Карл

Но прежде чем можно будет сформулировать нормы права, касающиеся уменьшений, необходимо дать обзор характера самих этих уменьшений и их различных возможных причин.

К ним относится прежде всего физическая гибель вещи, которая представляла собой предмет правового спора, куда следует отнести смерть животного или (у римлян) раба, потребление вещи, ее радикальную обработку с разрушением ее прежних форм и индивидуальности; равным образом частичное разрушение, когда рушится или сгорает строение, стоящее на спорном земельном участке, а также случай, когда животное ранят или калечат.

Сюда же относится, далее, утрата владения спорной вещью, поскольку вследствие этого ответчик не может выдать вещь, так же как и в случае ее гибели.

Все эти изменения являются предметами чувственного восприятия, поскольку касаются то физического состояния вещи, то ее пространственного отношения к владельцу. То, что они все будут затронуты в исследовании, которое теперь следует произвести, не может вызывать сомнений.

Однако существуют еще и другие, да притом невидимые, случаи уменьшения, которые заключаются в том, что денежная стоимость вещи уменьшается, тогда как ее целостность и прежнее владельческое отношение не изменяются; случай, который встречается в торговле при

изменяющихся ценах на товар. Это изменение денежной стоимости принимается во внимание и в случае гибели вещи, поскольку при этом, если ее вообще необходимо будет возместить, возникает вопрос о том, на какое время следует определять денежную стоимость (на этот вопрос ответ будет дан ниже). От этого вопроса все же отличается вопрос, затронутый выше, который касается того, может ли простое уменьшение денежной стоимости (даже без изменения объективных свойств вещи) стать основанием для возмещения. И все же эти два вопроса настолько тесно связаны, что их общее исследование кажется полностью целесообразным. Стало быть, теперь нам следует ограничиться результатами тех изменений, которые обладают объективными, внешне различимыми свойствами.

Хочу сначала высказать те правила, которые вызывают меньше всего сомнений.

Если гибель спорной вещи или утрата владения ею наступают после литисконтестации вследствие злого умысла или culpa ответчика, это подлежит обязательному возмещению независимо от того, является ответчик добросовестным или недобросовестным владельцем, находится он в просрочке или нет. Это относится к самым важным эффектам литисконтестации и является следствием ее обязательственного характера, что обязывает ответчика владеть вещью самым добросовестным образом. Высказанное правило признается в следующих важных применениях.

1. В случае виндикационного иска, когда к гибели вещи приводит халатность или бездействие [253] .

Равным образом, когда утрату владения вызывает халатность [254] .

Это правило получает важное расширение в случае недобросовестного владельца: он должен также возместить злой умысел или culpa, имевшие место до литисконтестации. Это является истинным смыслом следующего фрагмента, который нередко понимался неправильно [255] :

253

L. 36, § 1, L. 33, 51 de rei vind. (6. 1); L. 91 pr. de verb. obl. (45. 1).

254

L. 63, 36, § 1, L. 21, 17, § 1 de rei vind. (6. 1); L. 21, § 3 de evict. (21. 2).

255

L. 45 de rei vind. (6. 1) из Ulpianus, Ad ed., lib. LXVIII.

«Si homo sit, qui post conventionem restituitur [256] , si quidem a bonae fidei possessore, puto cavendum esse de dolo solo debere: ceteros, etiam de culpa sua [257] : inter quos erit et bonae fidei possessor post litem contestatam» [258] .

Добросовестный владелец, говорит здесь Ульпиан, обязан отвечать за злой умысел и culpa, которые он совершит после литисконтестации, а недобросовестный – также за действия подобного вида, совершенные до литисконтестации. Если же действию, совершенному добросовестным владельцем до литисконтестации, присущ характер злого умысла, то он обязан отвечать и за него [259] . Этот более строгий подход к недобросовестному владельцу в промежуток времени до литисконтестации связан, кажется, с упоминавшимся выше касательно расширений dolus praeteritus (§ 266), введенным Sc. Juventianum, хотя он выходит за рамки буквы этого высказывания.

256

«Post conventionem» равнозначно, как и в других местах, «post litis contestationem» (§ 257). Упоминаемая здесь реституция является той, которая осуществлялась в случае арбитрарных исков по требованию судьи. Ее должно было быть достаточно только тогда, когда предоставлялось обеспечение, вследствие чего истцу обеспечивалось то же, чего иначе он мог бы добиться судебным решением; поэтому содержание этого обеспечения одновременно указывает на содержание судебного решения (§ 260, п. I), и в данном смысле это истолковывается и в моем объяснении.

257

Благодаря противоположности последующих слов становится ясно, что culpa до и после литисконтестации должна делать недобросовестного владельца ответственным за нее.

258

То есть за те действия, которые он совершит после литисконтестации, следовательно, которые должны делать его ответственным за злой умысел и culpa.

259

Кажется противоречивым, что добросовестный владелец должен быть способен на злой умысел. Но это следует понимать так: если до литисконтестации он освобождал или отдавал в залог раба, это было честным действием; если же теперь, при реституции, он умалчивает об этом (вследствие чего она становится недействующей), то становится виновным в злом умысле, поэтому он должен предоставить обеспечение, чтобы подобное не случилось. Ветцель (Wetzell, Vindicationsprozess, S. 206–211) объясняет

этот фрагмент произвольно и неестественно, утверждая, кроме прочего, необоснованное различие между виндикационным иском и иском о праве наследования.

2. В случае личных исков, а именно кондикций, в которых это могло бы вызвать сомнение прежде всего, действительно это же правило. Ответчик, стало быть, должен произвести возмещение, если после литисконтестации вследствие его злого умысла или culpa любого вида произойдет гибель или утрата владения вещью. Это заключается в omnis causa, к которой его обязывает литисконтестация и которая направлена на возмещение истцу всех убытков, возникающих вследствие длительности разбирательства [260] . До литисконтестации должник по стипуляции (если отсутствует просрочка) обязан лишь не совершать позитивные действия, вследствие которых исполнение становилось бы невозможным [261] .

260

L. 31 pr. de reb. cred. (12. 1): «Cum fundus vel homo per condictionem petitus esset, puto hoc nos jure uti, ut post judicium acceptum causa omnis restituenda sit: id est, omne quod habiturus esset actor, si litis contestandae tempore solutus fuisset». В случае виндикационного иска следует выдать все omnis causa (L. 17, § 1 de rei vind. 6. 1), и отсюда также следует обязанность возмещения любой утраты вещи, вызванной culpa (L. 36, § 1 de rei vind. (6. 1)).

261

L. 91 pr. de verb. obl. (45. 1).

§ 273. Действие литисконтестации.

II. Объем присуждения.

b) Уменьшения (продолжение)

Более трудным и спорным, чем до сих пор исследованные случаи уменьшения, является случай, когда без злого умысла или culpa ответчика, т. е. случайно, происходит уменьшение (например, вещь разрушается или владелец лишается владения ею).

Не вызывает сомнений, что во многих подобных случаях ответчик обязан произвести возмещение и что основанием этой обязанности в случае личных исков является просрочка, в случае исков in rem – недобросовестное владение. Однако и более подробные положения об этом, и отношение литисконтестации к обоим упомянутым моментам представляются крайне спорными.

Разногласия у новых авторов можно по большей части выразить так: некоторые говорят, что недобросовестному владению после литисконтестации следует приписывать результат, совершенно аналогичный результату просрочки, поскольку оба обосновывали обязанность возмещения лишь при определенных ограничениях; другие, напротив, полагают, что эти ограничения следует применять только к недобросовестному владению, зато обязанность из просрочки является совершенно безусловной [262] .

262

Buchka, Einfluss des Prozesses, S. 202 (где названо много авторов); W"achter, H. 3, S. 133.

Но подобный спор воспринимается не только у новых авторов – у римских юристов также встречаются весьма разные мнения (как среди школ, так и среди отдельных юристов) [263] . В частности, отдельные юристы высказывают крайние мнения, т. е. то безусловное утверждение, то безусловное отрицание обязанности возмещения убытков. Последующие великие юристы пытались свести эти крайности к справедливому примирению.

Вышеназванные ограничения касаются двух пунктов: возмещение, как утверждают, должно быть зависимым от того, продал бы истец вещь, если бы она не погибла, равно как и от того, произошла бы наступившая ныне гибель и в том случае, если бы истец завладел вещью ранее. Оба ограничения утверждают то отдельно, то связанно. В обоих, наконец, все зависит еще от того, какая из сторон должна доказывать существование или отсутствие обоих фактических условий. Я оставлю пока эти вопросы без ответа и вернусь к ним только в конце настоящего исследования.

263

Keller, S. 170.

I. В случае личных исков решающим моментом является просрочка, и об этом в случае следующих отдельных исков имеются прямые предписания.

А. В случае стипуляции во многих фрагментах, не вызывающих сомнений, встречается безусловное высказывание, что начиная с просрочки, т. е. еще до любого правового спора, случайная гибель обещанной вещи обязывает должника к возмещению [264] . Полное предназначение этого правила выражается в его противоположности правовому состоянию, которое существует до просрочки в результате просто заключенного договора. В этот промежуток времени ответчик несет ответственность только за такую гибель вещи, которая происходит вследствие его намерения или небрежных действий (не вследствие простого бездействия) [265] .

264

L. 82, § 1, L. 23 de verb. obl. (45. 1); L. 39, § 1 de leg. 1 (30). Это правило, менее прямо высказанное, но все же узнаваемое, встречается в L. 91 pr. de verb. obl. (45. 1); L. 5, § 4 de in litem jur. (12. 3); L. 23 de pec. const. (13. 5).

265

L. 91 pr. de verb. obl. (45. 1). Но даже при умышленном отчуждении, которое, согласно сказанному, обязывает к возмещению, этот результат впоследствии может стать не имеющим силы вследствие того, что вещь случайно погибнет, поскольку теперь отчуждение больше не будет иметь значения (L. 45 de verb. obl. (45. 1)).