Система современного римского права. Том IV

фон Савиньи Фридрих Карл

b) Весь институт литисконтестации служит в целом для того, чтобы способствовать выгоде истца (§ 260, п. II). Посмотрим, в какой мере это соблюдается при применении нашего правила или что могло бы быть причиной исключения.

Если мы предположим, что в случае строгого иска цены с момента литисконтестации постоянно понижались, то указанная цель будет достигаться непосредственно: истец действительно получит более высокую цену, которую он мог ожидать на момент литисконтестации, и он защищен от убытков, которые он мог бы понести вследствие длительности разбирательства. Если мы, наоборот, предположим растущие цены, то истец, разумеется, упустит прибыль, которую он мог бы получить вследствие роста цен, однако целью вообще не является получение прибыли, а лишь предотвращение только что упомянутых убытков.

В свободных исках в случае падения цен убытки истца, вытекающие из продолжительности правового спора, невозможно предотвратить. Это отступление от принципа строгих исков и его последствий можно объяснить тем, что не следовало для

ответчика затруднять защиту его притязаний, вытекающих из добросовестного сознания, своего рода угрозой наказания [306] . Эта точка зрения поддерживается принципом сабинианцев: «Omnia judicia esse absolutoria» [307] , т. е. добровольное согласие должно всегда (и в течение всего хода разбирательства) способствовать оправданию. В этом принципе заключалось до некоторой степени поощрение добровольного выполнения посредством своего рода вознаграждения, что в арбитрарных исках и без того поддерживалось посредством их особого устройства [308] .

306

L. 40 pr. de her. pet. (5. 3): «Nec enim debet possessor… indefensum jus suum relinquere» (см. выше, § 273). Падающая цена аналогична случайной гибели вещи.

307

Gajus, IV, § 114.

308

Если спорная вещь имелась еще в наличии, то и в случае строгих исков ответчик мог путем применения этого принципа предотвратить для себя любой ущерб. Таким образом, ущерб наступал только в том случае, когда либо ответчик упорно не делал этого, либо вещи больше не было в наличии.

Таким образом, мы обнаруживаем здесь конфликт между двумя различными целями и принципами, которые приводили к противоположным результатам. Но принципу, соблюдавшемуся в свободных исках, придавалось большее значение при постоянно развивающемся праве. В современном праве речь может идти только об этом принципе.

с) Насколько бы разными ни были оба правила, высказанные для двух видов исков, все же они образуют общую противоположность другому, также возможному положению, которое, стало быть, они должны отрицать. Им является начало обязательства, по моменту которого можно было бы пытаться производить оценку [309] . Основная идея, стало быть, такая: оценку следует производить не по моменту возникновения обязательства, а скорее по времени правового спора; при этом обнаруживается подчиненное различие, согласно которому в строгих исках оценка производится по времени литисконтестации, а в свободных – по времени судебного решения. А оправдание названной идеи заключается в том, что самому кредитору определенное время может казаться безразличным или даже предпочтительным, чтобы до поры до времени не требовать исполнения, зато предъявление иска всегда находится в его власти, а благодаря этому, в частности, и фиксация времени оценки.

309

Этот момент, как будет показано ниже, действительно учитывался в исках из деликтов. Здесь же речь идет только о личных исках из юридических сделок и об исках in rem.

d) Это последнее замечание немаловажно, поскольку дает естественную отправную точку для объяснения и обоснования двух высказанных выше исключений. Ведь если в договоре время исполнения определено отдельно, в этом одновременно заключается предусмотренное признание времени, в которое кредитор ожидает исполнение и которое для него имеет значение, вследствие чего, следовательно, исключается вышеназванное состояние неопределенной воли кредитора. То же самое справедливо и для случая просрочки, ибо если истец (даже только внесудебным порядком) призывает к исполнению, то тем самым он одновременно фиксирует время оценки, поскольку иначе должник мог бы получить выгоду от своего противоправного промедления.

е) Высказанные здесь точки зрения и нормы права нашли свои противоположные отражения в содержании римских формул, что отчасти можно определенно доказать, отчасти сделать весьма вероятным. Местом в формуле, где претор должен был указать время оценки, была, бесспорно, Condemnatio, и здесь это указание должно было формулироваться по-разному в зависимости от того, хотели ли поместить оценку в прошлое (время возникновения обязательства), в настоящее (время литисконтестации) или в будущее (время вынесения судебного решения). Для этих разных возможностей предлагались три следующих выражения:

quanti res fuit \

quanti res est > condemna.

quanti res erit /

Первое из этих выражений действительно употреблялось в одном иске из деликта – в actio legis Aquiliae,

в котором стоимость на момент совершения деликта должна была быть решающей – только еще с определенным расширением не в пользу должника и в качестве его наказания [310] .

Третье выражение действительно употреблялось в свободных исках, о которых мы и без того знаем из нашего правила, что в них оценка должна была ориентироваться на время вынесения судебного решения [311] .

310

L. 2 pr. ad L. Aqu. (9. 2): «quanti id in eo anno plurimi fuit, tantum aes domino dare damnas esto»; L. 27, § 5 eod.: «quanti ea res fuit in diebus triginta proximus, tantum aes domino dare dam-nas esto». В обоих случаях следовало считать от времени деликта (имевшего место в прошлом). Правда, во Флорентийской рукописи и в Вульгате во втором фрагменте читается «erit» вместо «fuit». Только у Халоандера читаем «fuit». Однако правильность этого второго варианта прочтения становится несомненной благодаря следующим словам Ульпиана из комментария к данному отрывку из закона: «haec verba quanti in triginta diebus proximus fuit» rel. (L. 29, § 7 eod., а также предыдущий фрагмент из Ulpianus, Ad ed., lib. XVIII).

311

Gajus, IV, § 47 (в случае actio depositi in factum concepta): «quanti ea res erit, tantam pecuniam… condemnato»; Gajus, IV, § 51 (в случае виндикационного иска и actio ad exhibendum): «quanti ea res erit, tantam pecuniam… condemna».

Если учесть эти доказуемо употреблявшиеся выражения, то едва ли можно усомниться в том, что в строгих исках также употреблялось и находящееся посередине второе выражение (quanti res est); ведь в них, согласно нашему достоверному правилу, оценка была ориентирована на момент литисконтестации, который был настоящим временем для устанавливавшего формулу претора. Правда, для этого последнего утверждения я не могу привести доказывающее свидетельство, что, однако, связано лишь с крайней скудостью сохранившихся реальных формул вообще. Любое иное выражение было бы в этом месте почти невозможно, поскольку оно должно было бы выражать решительно неверное мнение, противоречащее нашему достоверному правилу.

* * *

Хочу назвать теперь еще некоторые другие фрагменты, в которых в отдельных применениях подтверждается высказанное Ульпианом правило о времени оценки. А с ними должны быть одновременно объединены свидетельства для первого исключения из указанных правил (в случае предварительно установленного времени исполнения), потому что на самом деле во многих фрагментах правило и это первое исключение высказываются одновременно друг с другом:

1. При стипуляции определенной вещи Африкан высказывает правило в следующих словах [312] :

312

L. 37 mandati (17. 1).

«Aliter in stipulatione servatur: nam tunc id tempus spectatur, quo agitur».

2. При стипуляции о вине и других «количествах» у Гая есть правило и первое исключение с дополнением, что то же самое действительно и в случае всех других вещей [313] :

«Si merx aliqua, quae certo die dari debebat, petita sit, veluti vinum, oleum, frumentum, tanti litem aestimandam Cassius ait, quanti fuisset eo die, quo dari debuit: si de die nihil convenit, quanti tunc cum judicium acciperetur… Quod et de ceteris rebus juris est».

313

L. 4 de cond. tritic. (13. 3).

3. В случае займа вином Юлиан высказывает правило и упомянутое исключение, настоятельно отрицая время договора, а также время судебного решения [314] :

«Vinum quod mutuum datum erat, per judicem petitum est: quaesitum est, cujus temporis aestimatio fieret: utrum cum datum esset, an cum litem contestatus fuisset, an cum res judicaretur? Sabinus respondit, si dictum esset, quo tempore redderetur, quanti tunc fuisset: si non, quanti tunc cum petitum esset».

314

L. 22 de reb. cred. (12. 1). Небольшой пробел во Флорентийской рукописи не может вызывать сомнений.