Скала альбатросов

Альберони Роза Джанетта

Один против всего человечества.

Эта мысль заставила Арианну содрогнуться.

Прощаясь, Наполеон взглянул прямо в глаза Арианне.

— Обещаю, вам будут возвращены ваши семейные реликвии, — он поклонился, поцеловал ей руку и добавил: — Удачи вам, синьора. Свято храните в душе детство, которое так похоже на мое, и наши с вами морские соленые корни.

— Непременно, генерал.

ИНТЕРМЕЦЦО

Ночью мне приснилась война. Солдаты в наполеоновской форме.

Потом вдруг война в наши дни — какую я видела в детстве Развороченные бомбами дома

и между развалин бегущие куда-то люди. Я еще совсем молода, со мной моя маленькая дочка, я бегу вместе со всеми. А потом я уже в каком-то длиннющем составе, который направляется в Германию, и догадываюсь, что меня везут в лагерь смерти. Понимаю, что я в ловушке, хочу вырваться из нее, спасти свою дочь. Девочка плачет, и я стучу кулаками в наглухо закрытые окна. Мои руки уже изранены в кровь, но я ничего не замечаю, кроме дочери. Не могу допустить, чтобы она погибла. И стучу, кричу, кричу без конца.

Я проснулась взволнованная и перепуганная.

Мне казалось, я спала очень долго, но было еще только четыре часа утра. Вспомнился рассказ Виргилии: бегство Арианны, ее отчаянные усилия спасти сына, и я поняла, что существует какая-то необъяснимая связь между тем, что происходило с нею, и моим сновидением, может быть, даже с моей жизнью. В какой-то момент показалось, будто я в бреду: не могу понять, где она, а где я. Мне почудилось, будто рассказ Виргилии приснился мне, а мое сновидение было продолжением ее истории.

Я попробовала стряхнуть с себя пугающие ощущения; встав с постели, прошла в ванную и выпила стакан воды. Но тревога нарастала. Я втянута в какую-то загадочную фантасмагорию. Словно в моем сознании присутствовал еще кто-то. Уж не раздвоение ли это личности? Нет, кажется, пока еще я могу взглянуть на себя со стороны и проанализировать происходящее.

Должно быть, напрасно я стремлюсь каждый вечер выслушивать рассказы Виргилии!

Я чувствовала себя совершенно обессиленной, необходимо было отдохнуть. Я тревожилась из-за дочери. Надо бы принять снотворное и ни о чем не думать. А я, напротив, дала себя вовлечь в историю, которая лишь утомляла и давила на психику. Необходимо кончать со всем этим, освободиться от подобного наваждения.

Зачем я согласилась слушать Виргилию? Чтобы узнать что-либо о дочери. И что же она сообщила? Пока ничего. Совсем ничего. Это же обман! Сумасшедшая старуха рассказывает мне о какой-то женщине, которая жила два столетия тому назад. Какое мне до нее дело?

Я была не на шутку взволнована и рассержена. Достала две таблетки снотворного и приняла их, желая успокоиться, поскорее заснуть и покончить со всем этим наваждением. Ощущение сумбура в мыслях понемногу рассеялось.

Я снова легла в постель, подложив под голову две подушки, и закрыла глаза, но не выключила свет — не хотелось, чтобы в темноте опять возник призрак Арианны или же повторились сцены в поезде смерти.

И снова приснился сон. Я стою на какой-то платформе, мне нужно куда-то ехать, но поезд все не подходит. Я волнуюсь и вдруг вижу в зале ожидания приземистого полного человека в коричневом плаще и с чемоданом того же цвета.

— Сюда должен подойти поезд? — спрашиваю его.

Он не отвечает. Мне почудилось в нем нечто нечеловеческое. Но вот состав подают, и я вхожу в него. Внезапно вспоминаю сон, который видела раньше, и меня охватывает ужас. Я вдруг снова в запломбированном вагоне. Уже собираюсь

кричать и стучать в окно, как неожиданно замечаю, что поезд еще стоит и дверь открывается. Выскакиваю на перрон и прямо перед собой вижу того же человека в коричневом плаще и его чемодан рядом. Человек стоит не шелохнувшись. Я счастлива, что спаслась, что смогла выскочить из поезда смерти, и вдруг осознаю — ведь мое спасение зависело от этого странного человека, стоявшего неподвижно, словно каменное изваяние. И кажется, будто он — какое-то неизвестное, но доброе божество. Несусь со всех ног. Я спасена.

Наутро, вспоминая свои сны, я догадалась, что они определенно как-то связаны между собой, но не могла понять, как именно. Особенно поразил меня загадочный незнакомец.

Я распахнула ставни, впустив солнечный свет. Взяла магнитофон, на который записывала накануне ночью рассказ Виргилии, и включила кассету наугад. Услышала отчетливый голос старухи, которая излагала эпизод встречи Арианны с Наполеоном. И вспомнила человека в коричневом плаще, что приснился мне. Наполеон ведь тоже оказался добрым знамением для Арианны. У нее хватило смелости обратиться к нему, и он откликнулся, понял ее. Тут я вдруг вспомнила, что при первой моей встрече с Виргилией на ней тоже было коричневое платье, нечто вроде монашеской рясы. Возможно, она всегда ходит в нем, а меняет лишь большие цветные шали.

Виргилия со смуглой кожей, резкими чертами лица и выступающими скулами напоминала мне божество ацтеков или инков, нечто сверхъестественное.

Боже милостивый, как же все непонятно! Что могло означать мое заточение в поезде, который шел в Гермаиию? Возможно, сон предупреждал, что моя дочь в опасности? По ведь во сне произошло и что-то хорошее.

Прибегнув к глубокому психоанализу, я могла бы истолковать сновидение. Но решила не тратить напрасно время. С тех пор как стала встречаться с Виргилией, я почувствовала, что сновидения несут какие-то послания. Как же понимать этот сон? Я припомнила человека в коричневом плаще, стоявшего на перроне, и от крывшуюся дверь вагона. Это, несомненно, предвестие спасения!

Захотелось поскорее встретиться с Виргилией и попросить ее истолковать сон. К тому же не терпелось услышать продолжение истории Арианны. Теперь я настолько отождествляла себя с этой молодой женщиной, что могла считать ее жизнь поучительной и для себя.

Вечер выдался тихий. Стефано больше не вспоминал о видении старухи на скале и был разговорчивым. Мы подошли к соборной церкви, но Виргилию там не нашли, пересекли первый дворик и вошли во второй. Я была потрясена, просто ошеломлена: Виргилия стояла у парапета, выходящего к морю, и на ней была коричневая ряса. На плечах — коричневая с золотой вышивкой шаль. Старуха не шелохнулась.

Я молча и нерешительно приблизилась к ней. Виргилия по-прежнему стояла недвижно, глядя вдаль.

— Я дважды видела сон, — заговорила я, — будто меня с дочуркой везут в Германию в запломбированном вагоне, в лагерь смерти. Во второй раз, однако, дверь вагона открылась, и мне удалось выбраться из поезда. На перроне стоял незнакомый человек в коричневом плаще, неподвижный, подобно статуе. Прямо-таки наполовину человек, наполовину монумент.

— Ты видела Помощника, — сказала Виргилия, оборачиваясь ко мне. — Тебе нечего опасаться больше за свою дочь, она спасена. Вскоре получишь известие. С ней все в порядке.