Скала альбатросов
Шрифт:
— Нет, такое исключено. Можно конфисковать имущество, богатства, но не профессионализм. Оружие должны производить те, кто умеет это делать. Чтобы оно надежно изготовлялось, нужно как следует платить специалистам и разрешать им торговать. Наполеон разбирается в хорошем оружии и на его приобретение не жалеет никаких средств.
— Значит, поможете? Устроите встречу, и как можно быстрее, с человеком, ответственным за покупку вооружения?
— Хорошо. Но я провожу вас, буду рядом, а если не смогу сопровождать
Арианна обняла Томмазо и поцеловала в шеку:
— Спасибо, друг мой! Большое спасибо!
Серпьери разволновался:
— Однако должен предупредить вас, дорогая, об одном обстоятельстве, которое со временем может доставить вам беспокойство.
— Слушаю. Что еще может доставить мне беспокойство после всего, что случилось за последнее время?
— Мы постараемся сделать все, чтобы ваша деятельность осталась никем не замеченной. Однако вы знаете, что в Милане невозможно что-то утаить. Особенно если тайна касается женщины, которая совершает нечто необычное. Сразу же заговорят в салонах…
— Начнут судачить возмущенные дамы, знаю. Но их мнение меня не волнует. У меня своя голова на плечах, и не важно, что думают обо мне другие.
— Это начало мудрости, — улыбнулся Серпьери. Он склонился и поцеловал ей руку. — И конец репутации. Миланские дамы не любят тех, кому приходят в голову идеи, им самим еще неведомые, и ненавидят всех, кто делает то, чего еще не делают они.
— Да, я утрачу репутацию. Но пока не потеряю ее, не пойму, чего она стоила. Свобода ценится гораздо дороже.
— Вы заявляете возмутительные вещи, графиня! — Серпьери от души засмеялся.
Он обрадовался, что на лице Арианны вновь появилась улыбка. Как он любил, когда она смеялась! Он готов был сделать все что угодно, лишь бы она вновь улыбнулась! Должны же существовать какие-то приемы, чтобы завоевать сердце Арианны!
— Да, я заявляю возмутительные и верные вещи, — подхватила Арианна. — Лишь бы хватило мужества стать свободной, и денег будет много. Тогда можно обойтись и без репутации.
— Не все приобретается за деньги, графиня, — возразил Серпьери.
— Это, наверное, слова какой-нибудь знаменитости? Что за грубая мысль, если разобраться! Это поняли даже санкюлоты.
— Так вы твердо решили делать большие деньги?
— Да! Последние события открыли мне глаза, я поняла, что можно неплохо зарабатывать как на разрушении старого общества, так и на построении нового. Я оплакиваю крушение старого, но хочу быть рядом с теми, кто строит будущее.
— Вы неисправимы, графиня. Вы говорите словами Джулио.
— Это большая честь для меня, друг мой. А теперь давайте помянем Джулио. Он будет гордиться мною. И вами. Вместе мы сумеем выйти из положения.
Арианна улыбнулась и позвонила в колокольчик.
— Обед готов, синьора графиня, — доложил
— А не сохранилась ли у нас, случайно, бутылка хорошего вина?
— Конечно, синьора графиня. Я знаю местечко, куда французы не добрались. Сейчас принесу.
— Спасибо, Джованни. Как я рада, что вы опять управляете домом! Надеюсь, больше не покинете меня?
— Клянусь моими детьми, графиня, что никогда больше не оставлю вас.
НАПОЛЕОН
Во дворце Сербеллони, куда Серпьери привел Арианну, огромная гостиная поражала своей роскошью. Высокий потолок украшала белая с золотыми арабесками лепнина. Помещение, оформленное в барочном стиле, наполняли блестящие гости: офицеры в безупречных мундирах, миланская знать и французские дамы в великолепных, баснословно дорогих нарядах.
Арианна обернулась к Серпьери:
— Какая роскошь, Томмазо! Революционеры превратились в аристократов.
— У хорошего вкуса нет пределов.
Серпьери с извинениями пробирался среди гостей, увлекая за собой свою спутницу, пока они не оказались в центре зала. Арианна обратила внимание на красивую темноволосую женщину лет сорока в белом платье, расположившуюся на широком зеленом диване. Рядом с нею стоял молодой человек, почти еще мальчик, в форме лейтенанта французской армии. Арианна догадалась, что это хозяйка дома Жозефина Бонапарт, женщина, о которой наперебой судачили по всей Европе. Как правило, Жозефина одевалась в белое, ведь Наполеон очень любил этот цвет. Другие дамы, приглашенные к ней на прием, могли выбрать платья любой другой расцветки.
У Арианны вопрос о цвете платья даже не возник. Она была в трауре — в черном платье с голубой лентой. Вместе с Серпьери она неспешно приблизилась к дивану, на котором восседала Жозефина. Граф с изящным поклоном представил Арианну.
— Мадам, это моя подруга, о которой я говорил вам, графиня Арианна Веноза.
Жозефина подняла на нее глаза и улыбнулась. Арианна заметила, как расширились ее зрачки.
— Но вы не говорили мне, граф, что ваша подруга так очаровательна! Хотя я и сама должна была догадаться. Такой интересный мужчина, как вы, конечно, не мог сделать иной выбор, — и, обращаясь к Арианне, добавила: — Добро пожаловать в мой дом, дорогая!
Графиня с поклоном ответила на превосходном французском:
— С вашим появлением, мадам, Милан стал красивее и приятнее.
В глазах Жозефины вспыхнули благосклонные искорки.
— Не уводите далеко вашу подругу, граф. Мне хотелось бы немного побеседовать с ней, — и она отвела взгляд, обратившись к нескольким офицерам, стоявшим рядом.
Серпьери и Арианна проследовали дальше.
— Это Массена, — шепнул граф.
Она посмотрела на высокого, крепкого, импозантного мужчину.