Скала альбатросов

Альберони Роза Джанетта

«Райские кущи» — так окрестили остров монахи еще в стародавние времена. «Он похож на женскую грудь, вознесшуюся со дна океана», — не раз с улыбкой повторяла Арианна. Падре сумел передать ей свое восхищение этим островом, который она называла «Гнездом альбатросов».

Священник бросил взгляд на сверток, лежавший на дне лодки, и улыбнулся. Он не сомневался, что новое платье понравится Арианне. Более того, она так обрадуется, что сразу же наденет его и закружится в танце, с сияющими глазами подбежит к зеркалу и начнет гримасничать, улыбаться, придавать

лицу разные выражения — надменности, скуки, нежности, гордости. Наконец бросится к нему и поцелует в щеку.

Сколько раз собирался он упрекнуть ее за пристрастие к нарядам! Но так и не решился. Девушка становилась такой очаровательной, когда была счастлива! Даже Пресвятая Матерь простила бы ей столь наивное тщеславие.

Священник благодарил всемилостивого Господа за то, что тот послал лодку безвестных родителей Арианны к островам Тремити. Он до сих пор помнит, как возле причала увидел ивовую корзинку для винограда. Как едва ли не бегом бросился тогда вниз, привлеченный звуками, похожими на крики альбатросов. Несомненно, то был плач новорожденного. Если только какая-то из птиц не сошла с ума. Обычно альбатросы никогда не кричат при свете дня.

В нескольких шагах от корзинки он уже не сомневался — это и в самом деле оказался новорожденный младенец. Падре Арнальдо приподнял платок, накрывавший дитя, и увидел сморщенное личико. От неожиданного яркого света ребенок зажмурился и перестал плакать.

Боже, какая же это кроха! Он боялся прикоснуться к ней. Девочка была завернута в обрывок простыни, успевший запачкаться и пожелтеть. Священник уже знал, как поступит. Он укрыл девочку платком и, подхватив корзинку, поспешно спустился по нескольким ступенькам к молу. Сел в лодку и энергично принялся грести к Сан-Домино.

Он привез ее к Марии, а не к монахам аббатства, настоятелем которого он стал по воле архиепископа Неаполя. Монахи уговорили бы его отправить малютку в какой-нибудь женский монастырь на материк — в Фоджу или Неаполь.

И он потерял бы ее.

Ему же показалось, что девочка эта — дар, ниспосланный Господом для того, чтобы его жизнь на этом затерянном в Адриатическом море островке обрела смысл. Квартировал тут небольшой военный гарнизон да несколько монахов, ну и совсем немного сельчан и рыбаков — горстка изгнанников, души, отданные ему на попечение.

Прежде чем отправить его сюда, на Тремити, в это забытое людьми место, архиепископ дал ему почетный титул «монсиньор». «Монсиньор Арнальдо Дзола, неплохо звучит!» — изрек он тогда. Почетный титул для ссылки. Сам изгнанник предпочитал, чтобы его называли «падре Арнальдо», как делали монахи и обитатели Тремити. Они были искренни.

Архиепископ добился своего. Став отверженным изгнанником, монсиньор не мог больше продолжать карьеру и участвовать в политической жизни Неаполитанского королевства. Поначалу именем Господа он стремился вселить в каждого, кто жил на Тремити, свет надежды. Всеми силами старался. Но эти люди давно смирились со своей судьбой. А смирение — трудный для обработки камень. Ему скорее

удалось бы совершить свою миссию, если бы его послали к каким-нибудь отъявленным грешникам. Те хоть что-то еще переживают и трепещут перед загробной жизнью, как все верующие.

Священник понес девочку к Марии, жене управляющего фермой маркизы Россоманни. Обхватив корзину руками, он, запыхавшись, поднялся по откосу.

— Нашел вот эту малышку… — переводя дыхание, объяснил он, как только подошел к дому. — Ее бросили у причала…

Мария вышла навстречу, с трудом неся свой огромный живот. Она взяла девочку и, высоко подняв ее, радостно воскликнула, направляясь к мужу, который чистил на току гнедого жеребца:

— Смотри, Рафаэль, смотри, какая чудесная!

Тот обернулся, услышав голос Марии, сунул в глубокий карман брюк скребницу и взял на руки малышку.

— В самом деле замечательная, ты права. Глаза цвета моря.

— Падре Арнальдо, вы и правда нашли у причала это создание? — недоверчиво спросила Мария.

— Да, Господу было угодно…

— Но кто же мог на такое решиться! Звери, и те так не поступают! Как же так можно!

— Да нет, Мария. Если мать решилась на такое… Видимо, жизнь вынудила.

— Вы правы. Наверно, какая-нибудь девица с материка. Чтобы избежать скандала. Или, может быть… боялась, что ее убьют отец или братья. Так что же будем с ней делать? Отнесем к монахиням в Виесте?

— О нет! — воскликнул священник, протягивая руки к ребенку, словно желая защитить его.

Мария и Рафаэль с удивлением посмотрели на падре.

— Вы хотели бы оставить ее у себя, так, что ли? — спросила женщина, баюкая малышку у груди.

— Честно говоря, я… Мне кажется, это дар, ниспосланный Богом, и если вы…

— Ладно, я поняла. Через несколько дней родится и у нас ребенок, значит, смогу кормить обоих. Так, что ли, Рафаэль?

— Одного растить или двух — какая разница, — рассудил крестьянин, снова взявшись за скребницу.

Добрые люди рассудили быстро, не мудрствуя лукаво и не задавали лишних вопросов, потому что им нечего было опасаться.

— Спасибо, большое спасибо! — Священнику не верилось, что все решилось так легко. — Я позабочусь обо всем необходимом. И о вашем ребенке тоже.

— Надо спрятать ее! — вдруг забеспокоилась Мария. — Надо спрятать, пока не рожу. Тогда можно будет сказать, что у меня двойня.

— Отнеси в дом! — поторопил муж.

— Спасибо, Рафаэль! — Священнику все еще не верилось.

— Да чего там, падре Арнальдо, — усмехнулся Рафаэль, не отрывая взгляда от коня.

— Да пребудет с тобой Господь! — ответил священник и поспешил вслед за Марией с ребенком в дом, но вдруг голос крестьянина остановил его.

— Падре, а как назовем девочку?

— Ну не знаю… Арианна.

— Какое странное имя. Разве есть такая святая?

— Нет, это греческое имя. Во всяком случае, можем дать два имени — Арианна и Мария.

— Арианна — вообще-то неплохо звучит. Ладно, пусть будет Арианна.