Скальпель для шейха
Шрифт:
Спустя десять минут он поднял на меня глаза. В них проскользнула тревога. Нечто. Нечто... похожее на то, как тело, которое уже знает, но не способно донести образом, что происходит. Я видел подобный взгляд у животных на живодерне, когда лисе вталкивают на звероферме длинный штырь, а морду фиксируют в жестком обруче на ошейнике. Все для сохранения красоты меха. Ток, пропущенный по мышцам, убивает животное за пару секунд. Оно все осознает и понимает. По взгляду видно, как им страшно. В их глазах есть что-то такое же, как у собак, которых убивают на улицах. Безуминка, грустинка
Алекс смотрел на еду, затем на кружку, потом на меня. О! Эта тишина. Такая густая, плотная, практически ощутимая. Я стою у входа с кружкой в руках, опираясь на столешницу, а он, сидящий за столом перед практически пустой посудой. Триумф! Головокружительное ощущение животворящего кайфа. Гормональный коктейль в крови штормит меня до блаженной дрожи. До возбуждения и готовности броситься в атаку. Шатаясь, он встал из-за стола, и теперь отчетливо заметно, как тело плохо держит равновесие. На лицо от мала до велика признаки нарушения координации движения. Шея у Алекса раскраснелась, зрачки в глазах расширились до максимальных пределов, едва не перекрывая голубую радужку. Он чуть удерживается на ногах, схватившись за край стола, смотрит не на меня, вперед затуманенным взором.
— У тебя все о’кей? — контрольный вопрос, хочется его послушать.
— Что ты добавил? — он хрипит.
Я вижу, как хаотично он мечется взглядом по поверхностям кухни. Мысленно ищет вариант действий. Ищет и не находит.
Усмехаюсь. Да, то, что добавлено мною в еду и кофе, — ядреная штучка. Сначала станет хорошо, а только затем химия заберет его в объятия передозировки. Я искренне считаю, что подобная смерть гуманна. Она тепла, приятна, как горячая вода, обволакивающая тело, приносящая мышцам радость. Нужно всего лишь насладиться. Теперь его жизнь — моя жизнь. Его сознание и выбор — мое сознание и выбор. Я буквально ощущаю прилив возбуждения и сил всей своей сущностью. Дух захватывает от великолепного зрелища — его умирания. Чужого метания. Неизбежного конца.
Взглядом всем собою впитываю все его психические силы.
Они мои!
Мое-е-е-е…
Даже охота не может с подобным сравниться.
Человеку нужен человек.
Он порывисто двинулся к раковине. Несколько собранных на пределе волевых усилий движений впечатлили до раздражения.
Добрался и открыл воду, хватая ртом струю и промахиваясь.
Вот, интересно, отличит ли он струю из крана от другой?
— Алекс, иди сюда. Вот вода, — произношу вкрадчиво, ставя кружку и приспуская резинку на штанах.
Первые пару секунд он высовывает лицо из струи воды. Брызги летят во все стороны, достигая меня. Не двигается. Не реагирует. Мне кажется, что он способен захлебнуться.
А тоже вариант.
Мое решение и движение одномоментны.
Я хватаю его за волосы рукой и затыкаю пробку в раковине второй. Помогаю бедняжке напиться.
Пусть хлебает, раз хочет.
— Вот так, Алекс, хорошо тебе?
Фыркая, мычит.
— Давай, пей!
Видимо, где-то краем сознания он надеется
— Пей. Можно выпить все.
Все вместе возбуждает, так сильно и помешано по ощущениям, что я не в состоянии справиться со своими реакциями. Яркие, эротичные, возбуждение пробуждает изощренные покалывания по всей коже.
Алекс судорожно дергается и затихает. На поверхности воды лопается крупный воздушный пузырь. Так красиво и звонко, эстетически прекрасно. Я ощущаю, как возбуждение достигает невыносимого предела, резко отпускаю его. Он остается в той же позе, лицом в раковине. Двигаюсь вниз. Сейчас меня ведет лишь желание добраться до бани. Сбросить напряжение, так как давно мечтаю.
Я распахиваю дверь. Ударная, меня обжигает волна раскаленной атмосферы. А еще тишина. Все, о чем я думаю, — где они? Оба…
Я мечтаю лишь об одном: чтобы дядя был на кушетке и один. Если будет лежать еще и на животе, то вообще подарок богов. Неужели я так много прошу? Мои запросы весьма скромны. Что с Верой меня вообще не интересует. Лишь бы была в отключке. И не мешала нам наслаждаться друг другом.
Но, черт возьми, кушетка пустая… Я оборачиваюсь, стараясь понять, где они? Тут еще есть хамам и бассейн. Вряд ли они в бане, а душевую я проверил только что...
31
В жизни бывают моменты, когда всё сходится клином.
Моя мама утверждает, что в мире человеческой цивилизации чередуются лишь два периода: слова и числа, Инь и Ян. Есть периоды, когда слово, чьё бы оно ни было, имеет вес и значение. А есть период чисел.
Когда имеются сомнения, достаточно спросить себя: я поверю на слово выбранному человеку или числам?
Если первое, вы доверяете ему. Взаимодействуете на уровне души. Тут возможно исцеление.
Если числам, то взаимодействие на уровне разума — выбор ваш. Он всегда ваш. Статистика — вещь упрямая, рационально доказательная. Но у цифр нет души.
Мы живём в эпоху чисел. Хвала небесам, люди пока не признаются в любви друг другу числами. Хотя, если учитывать цифровые технологии, то признаются. Слово может быть живое или мёртвое, и у чисел тоже есть преимущество.
Они сами по себе факты, сами по себе что-то значат. Всё зависит от хозяина числа. Короче, от того, кто считал их. Числовая статистика говорит, что выжить в опасные моменты можно, если у человека есть причины и мотивация. Слова, слова, слова — сказанные самому себе или кем-то другим…
Не сила воли и не кукушка, а дух человеческий решает, сколько ему жить.
Когда поняли, что нас кто-то запер, а мы не можем выбраться, Марс принял единственное верное решение. Он слил наполовину воду в бассейне, заново набирая холодную.
Мы сидели под водой, не позволяя мозгам и телам перегреваться. Выныривали за очередным глотком воздуха и назад. Это увеличивало шансы на выживание. Выгадывало время.
И была мотивация. Потому что кто бы что ни говорил про романтику, а истина всегда дороже.