Скальпель для шейха
Шрифт:
Галиб достал из-под стола пистолет, и я замерла, разглядывая оружие. Огнестрельные раны бывают разные. Некоторые совсем не опасные, но как плохо он стреляет?
— Вовсе нет. Ему помогли. Неужели ты не понимаешь, что даже такой свидетель не нужен. Что тебе сказали в полиции?
— Мне нужно переодеться, — отозвалась я, решив, что лучше не спорить, не осознавая, что говорю невпопад.
Если Смит прав, то против лома нет приёма, никакого, кроме хитрости. Я прислушивалась к себе. Сделала осторожный шаг к
— Далеко собралась?
Он встал. Его лицо выражало обманчивое спокойствие, несколько удивлённое, и всё же очень уверенное.
— Не стоит думать, что от тебя что-то зависит.
И я расхохоталась. Звонко, нервно, совершенно без смысла, так что Галиб сузил глаза.
— Я сказал что-то смешное?
— Да, — посмотрела на него, продолжая глупо улыбаться.
— Что?
— Я сейчас дернусь, ты выстрелишь. Убьёшь меня, и это, — я смерила его взглядом полным ярости, указывая на пистолет. — Зависит только от меня.
Он тоже понял, усмехнулся. Ему понравилась шутка.
— Иди наверх, — приказал он.
Я отрицательно покачала головой и не сдвинулась с места.
Он смерил меня сверкнувшим взглядом и нажал на курок. Раздался выстрел. Резкий угрожающий хлопок, оглушивший целиком. Так что я наклонилась к полу, инстинктивно согнулась от страха, закрылась руками и вжала голову в плечи.
— Я попросил вежливо. Второй раз не буду.
Я подчинилась, передвигая вдруг ставшие враз негнущимися ноги. Лестница показалась Эверестом. С трудом поднялась на второй этаж. Галиб шёл следом.
Мы вошли в спальню, и он дулом указал на кровать.
— Раздевайся и ложись.
Казалось, это бессмысленно. Слёзы струились по моему испуганному лицу, пока дрожащими руками я стягивала с себя одежду. Затем легла на кровать. Он лег на меня, резко приспустив до колен штаны.
Лицо находилось совсем рядом, и я задохнулась от тяжести его тела. Галиб не двигался, ждал, когда успокоюсь, и пока комнату не заполнят мирные звуки ночи. Смотрел мне в лицо, в глазах, где всё так же таился огонь безумия. А мне, несмотря ни на что, сквозь слёзы, до дрожи, до отчаяния, хотелось отвечать яростью. Ударить. Отомстить.
— Ты самая красивая женщина из всех, что я знал.
– Отпусти.
– Ты хочешь совсем другого, - прошептал он, покрывая легкими, дразнящими поцелуями линию подбородка. – У тебя обманчивый скромный вид. С виду смирная. Но как же ты пахнешь, какой шлейф идет от тебя. Какая притягательная.
Губы ласковыми движениями коснулись мочки уха. Его горячее дыхание жгло по замершей коже, а я дышала гневом, мешающимся с болезненным чувством обиды, несправедливости. Гнев переходил и выдыхался в открытое отчаяние.
– Все, что я хочу, чтобы ты оставалась со мной. Пока ты со мной, ничего тебе не грозит. Никакого безумия. Ты в полной безопасности. Ведь то, что тебе рассказали,
Одной рукой Галиб фиксировал мои руки над головой. Сам сдвинулся чуть в сторону. Придерживая ногой мои ноги, свободной рукой он медленно расстегнул пуговицу на штанах, потянул с характерным звуком за язычок молнии. Намерения были очевидны.
Задышав чаще, краснея от ужасающей догадки, я обшаривала вокруг себя взглядом комнату в поисках того, чем можно нанести удар. Тело мученически покалывало от непрошенных прикосновений, а мышцы живота и между ног сводило от опасения.
– Я видела Марса.
– Ш-ш-ш, - палец оказался на губах, красноречиво повелевал замолкнуть, облизнуть его и пососать как леденец.
Горячая мужская рука ворвалась между складок внизу. Насильно он скользнул пальцами, умело нажимая на клитор с бесполезной силой. Он тешил самое чувствительное место чуть выше. Затем резко раздвинул ноги и вошел в меня, одним движением до упора.
От остроты болезненных чувств я выгнулась дугой. Застонала от боли, мучаясь от бессилия, от сопротивления, смешанного с удушающим содроганием. Не выдержав, расплакалась, захлебываясь от сбивчивого дыхания.
Галиб ритмично и горячо целовал в шею, сам же тяжело дышал, наращивая темп. Затем задергался, ускоряясь.
Я отворачивалась, переживая, как по телу бежит дрожь от его судорог. Блуждала взглядом по комнате, пока не наткнулась взглядом на стек Андрея с лезвием для бумажных поделок. Замерла, перестала сопротивляться. Расслабилась, принимая происходящее. Скотина обильно кончил. Обмяк.
– Хорошая девочка, - прошептал он, видя, как я тихо лежу. – Славная.
Не была я никогда хорошей. Ни разу в жизни.
– Дай мне то, что я хочу, - прошептала я ему сквозь слезы в губы. – Я хочу тоже, понимаешь?
Все жертвы всегда хотят только одного. Еще немного секса и внимания. Но я не жертва. Я погладила Галиба по лицу, вспоминая Полину и Андрея. Ответила на его поцелуй, давая увлечься.
Перевернула его на спину и залезла верхом. Он держал пистолет в правой руке. Подгадав момент, схватила стек и нанесла удар в грудь с хирургической точностью. Вонзила его рядом с сердцем.
Удар вышел сильным. Внезапным.
Галиб выронил оружие, скорчился от боли, но не закричал. С ужасом наблюдал у себя в груди торчащую круглую ручку, сжимаемую хрупкой женской рукой, и расплывающуюся по коже густую кровь.
– Не шевелись! – рявкнула я, сидя на нем, растрепанная, нагая.
– Если хоть немного шевельнешься, я поверну влево, и ты умрешь.
Тяжелый, кипучий взгляд обжег меня.
– Медленно разведи руки, – приказала она, ещё не восстановив до конца дыхание и не в силах отделаться от запаха. Настолько сильного, его мужского, что голова кружилась до бешенства.