Скальпель для шейха

Снежная Катерина

Белоснежная кожа, красочные волосы сильно контрастировали с фоном, делая её и без того какой-то неземной, очень красивой. Её лицо было знакомым настолько, что я точно могла сказать, что знакома с ней.

На втором снимке позировала брюнетка. Не настолько эффектная, как первая девушка, да и лицо более простое, зато знакомые ямочки на щеках и ангельское выражение лица вполне узнаваемы. Бывшая секретарша московского офиса «Сафино», Кристина.

На третьем снимке Полина. На четвёртом — модель, неизвестная мне.

— Все,

кроме последней. Лицо кажется знакомым, но не могу вспомнить, где её видела.

Детектив закивал головой, сел напротив, закинул ногу на ногу, раскрыл папку и вытащил ещё четыре фотографии, на этот раз мужские.

— А эти люди?

Бросив взгляд на лица, я обеспокоенно уставилась на него, не зная, что и думать.

— Это шейх, этого не знаю, Руфус Корн, Мэдокс Мэдс.

— Первых трёх вы оперировали, но никого из них не вели в послеоперационный период.

Звучало удивительно, но верно. Я с удивлением посмотрела на фотографии, затем на детектива.

— Януш Боуден, донором является Кейт Кисс. Дважды. Первый раз она отдала часть печени, второй раз — почку.

— Донор жив?

— Пока что, — Смит многозначительно посмотрел на меня, так что стало не по себе. — Документы на донорство она подписала очень давно.

Его рука коснулась снимка секретарши из московского офиса.

— Кристина Корчак, — он перенёс фотографию девушки под карточку Руфуса Корна.

— Полина Мэдс.

Снимок Полины оказался под снимком Мэдокса Мэдса. Смит молчал, давая переварить услышанное. Я мысленно добавляла к этому списку Андрея. Если бы не он, то никакой связи не прослеживалось бы, кроме факта, что трое из них — клиенты клиники, а подруги пожертвовали органами. Оперировала их — я.

— Что вы хотите сказать?

— Это не единственные случаи, мэм. Таких гармоничных донорств мы фиксируем в год около двенадцати.

Детектив выразительно посмотрел на нее, протягивая список. Во главе стояло имя Марса Брицкрига. От этого у меня невыносимо сильно закружилась голова.

— За последние пять лет. У всех доноров отношения с оперируемыми. В короткий срок жертвуют органы, подписывают документы. А затем, если ничего не происходит, они прекращают отношения с жертвой. У всех наблюдается психоз и полное расстройство личности. Все мужчины — клиенты корпорации «Сафино».

Меня замутило.

— Ни одной женщины-реципиента, — медленно произнесла я.

Покачала головой, слишком обескураженная увиденным и услышанным.

— Считаете, их заставили?

— Их не заставляли. Жертвы — случайные люди. Всех объединяет одно — все реципиенты имели половую связь разной длительности. Если какое-либо воздействие было, то оно происходило через семенную жидкость. Мы долго не могли найти зацепку, пока с нами не согласилась сотрудничать Полина Мэдс.

Я посмотрела на снимок Полины.

— У вас сперма её мужа? — подумала, что в таком случае можно доказать и слова об изнасиловании

Андрея, если бы он только заявил об этом.

— Нет, мэм. Марса Брицкрига. Она смогла собрать нужные материалы.

45

От услышанного на моем лице проскользнула нервозная, недоверчивая улыбка, тело задрожало мелкой дрожью. Я не сдержалась от хихиканья, вспоминая поцелуй. Марс — первый в списке. Он действует так же разрушительно на своих жертв, как и другие из этого чертового списка. Если я с ним пересплю, то тоже захочу пустить себя на органы? Стану одержимой! Зависимой! Как Андрей...

— И какая связь? — с каждой секундой я все отчетливее ощущала веселье, вспоминая нашу последнюю встречу в ресторане несколько дней назад.

— Мы не нашли в образцах отклонений от нормы или каких-то посторонних веществ. Зато в крови каждой жертвы обнаружено огромное количество лейкоцитов, как если бы в теле наблюдался сильный воспалительный процесс.

— Но других симптомов не обнаружили, — произнесла я, понимая, куда склоняется чаша весов. Вот почему Мэдокс, угрожая, говорил, что как только я начну сосать, мне конец.

Я закрыла глаза, часто задышала, опершись на стол локтями, спрятала лицо в ладонях, растирая кожу на скулах до красных пятен.

— И кто они такие? Они что, маньяки?

Детектив развел руками.

— Мы не знаем, что именно происходит.

Спецслужбы не знают, кто они такие. Зачем дарить органы в таком количестве? А послеоперационный период? Что она может сказать им? Я планирую переспать с Марсом Брицкригом, и тогда смогу наблюдать симптомы у себя. Тогда точно разберусь, в чем дело. И доложу вам, почему жертвы завещают себя на органы?

— Если вы дадите показания, у нас появится зацепка и живой свидетель. Мы поможем вам и вашему мужу быстрее вернуться домой. Понимаю, сейчас вам трудно...

— Трудно? — я оторвала красное лицо от ладоней и посмотрела с изумлением на Смита. Я, как они думают, свидетель! И меня осенила догадка. Они думали, что я спала с ним.

— Если я правильно поняла, детектив, мне не трудно! Мне, — я откинулась на спинку стула и развела руки в стороны, растопырив пальцы, — конец! Почему вы не можете их арестовать? Ждете, пока укокошат еще пару-тройку женщин?

Тот переменился в лице, растеряв всякий налет вежливости, становясь жестким, целеустремленным детективом.

— Вы не знаете этих людей. Они — организация, управляющая всем. Буквально всем вокруг.

— Миром, хотите сказать?! — мой голос сорвался на крик.

Он коротко кивнул, так, словно это что-то обыденное.

— Я не верю ни в какие теории заговора.

— Вы не представляете, какие у них связи и влияние, мэм. Призвать к ответу или хотя бы косвенно уличить было бы уже победой. Марс Брицкриг — не последняя фигура в этом мире.