Скальпель для шейха
Шрифт:
Взрослый мужик начал давиться слезами, которые скатывались с небритых щек, капая на смирительную рубашку. Поднял испуганные, бедолаги глаза и, кажется, хотел рассмеяться, но внутренне сорвался и дернулся всем телом. Ему перекосило лицо.
— Он трахает в жопу, насилует, а мне всё равно. Понимаешь? Я больше не принадлежу себе. Сделаю всё, всё, что хочет. Абсолютно. Только бы он был счастлив, разве не прекрасно? И я как будто…
— Кто-то другой, — закончила я, чувствуя, как у самой слезы подступают к горлу. — Ты что принимал внутрь? Напитки,
44-1
— О-о-о, ты понимаешь, — он снова скорчился в гримасе от душевной боли. — Хочу быть с ним. Отдать всё, что есть. А у меня ничего. Только сам. Я готов пожертвовать всем.
— Отдать любой орган? — холодно подсказала я, вспомнив слова рыжей девушки с ночной автотрассы под Улан-Удэ.
— Дааа, это было бы чудесно! Любой! Кровь. Всё, что можно. Представь, в нем бьется мое сердце! Ты поможешь нам?
По щекам текли слезы от одухотворенного вида съехавшего с катушек мужа, от его жуткого воодушевления. Горло схватило от спазмов.
— Это конец, — резюмировала я, не в силах сказать что-то еще.
Ему впервые удалось ухмыльнуться. Он откинулся назад, перестав качаться туда-сюда.
— Разве это имеет значение? Он — любовь всей жизни. Не жалко.
— Ты сам стал его любовником?
— Сам. Сначала не хотел, а потом… М-м-м, блаженство, плаваешь в море кайфа и хорошооо. Ничего не имеет значения, только он, ты и секс. А без него плохо, без него ломка. А-а-а-а-а, я кончу, кончу от мыслей…
Он характерно и часто задышал, высунув язык. Мне стало не по себе от услышанного.
– Почему ты порезал себя?
Он замолчал, смотря на неё несколько свысока, но с доверием.
– Не понимаешь? Хорошо то, что приятно ЕМУ.
– А меня ты любишь?
– Н-е-е-т, – скучающий разочарованный взгляд в сторону.
Я горестно вздохнула, покачала головой, не в силах продолжить разговор, смахивая слезы. Без подготовки погрузила его в полусон. Пока он находился в психозе, ему грозила только психиатрическая клиника. Выведи я его на более длительный срок – пожизненное заключение в одной из тюрем. Психоз же разрушал жизненные центры, и неизвестно, сколько он протянет, прежде чем полностью лишится разума.
Все вместе указывало на начавшийся процесс деградации. Скоро наступит коллапс личности и полное погружение в безумие. А это означало, что ему кто-то помог.
Я вышла из центра расстроенная и подавленная. Через час позвонила Мэри и назвала адрес в престижном районе.
Я нашла дом, но так и не решилась позвонить в дверь, трусливо расположившись в дорогом кафе напротив, приткнувшемся на углу.
Несмотря на поздний вечер, я заказала кофе с пирожным и, медленно потягивая напиток, отходила от встречи с мужем, от тяжелого, пропитанного горем дня.
Я даже признала идею пойти в гости к Галибу такой же бредовой, как и слова Андрея. Мало ли что говорил Мэдокс. Человек в ярости не контролирует себя, а ему очень хотелось напугать и унизить. Но если моя догадка верна, то Руфус дружил с Галибом,
Я собралась рассчитаться и уже готовилась встать и уйти, как в свете вечерних фонарей увидела открывающуюся дверь в доме. Из неё вышел мужчина. Одетый в кожаные штаны и футболку, с прытью молодого юноши, Галиб сбежал со ступенек крыльца. Подъехала девушка на спортивной машине. Тот легко перепрыгнул дверцу, не открывая, поцеловал спутницу, и они укатили.
Честно, пару минут я пыталась подобрать челюсть со стола. Я только что видела того, кто чуть не убил меня в Новосибирске. Мне сказали, что его поймали, посадили, и я в безопасности. А прыгать в машины и бегать по лестницам... Медленно и верно я начала ощущать, как схожу с ума, оседая обратно на стул.
Выходит, не лгал Мэдокс. Как он там говорил? Я ничего не знаю «о них». О ком «о них»? О пациентах? Почему он считал, что я должна сдохнуть? Он не говорил, что убьет, нет, он обещал и рассказывал, что он сделает после моей смерти.
А Габиб? Его никто не зашивал, потому что никто не увечил. То, что говорила полиция, — всё ложь! Одна сплошная большая фикция!
Мысли не хотели никак упорядочиваться, хаотично неслись, смешиваясь воедино с обрывками воспоминаний, ощущений и переживаний последних дней.
Каким-то образом возможный секс с Брицкригом теперь казался связанным и с Андреем, и с Галибом, и с Мэдоксом. И не только тем, что последний работал на Марса, а тем, что слова Мэдокса удивительным образом походили на состояние Андрея. Те же бред и одержимость. Мрачное предчувствие разливалось по телу, сковывая страхом, парализуя мышление, не давая ухватиться за нужную мысль.
Какая между ними связь? Я запуталась. За короткий срок случилось столько всего. С каждой секундой становилось страшнее. Что ещё могло случиться, чтобы моя жизнь рухнула в конец и погребла под собой окончательно? Что именно?
— Детектив Смит, отдел специальных расследований.
Звонко подвинула чашку с блюдцем и жестом пригласила его присесть. Да, знакомились же вчера. Подобралась внутренне, выпрямила спину, пересобрала в простой пучок светлые локоны.
— Что вам нужно? — спросила немного гнусавым голосом, свидетельствующим, что недавно были причины для слёз.
— Нужно, чтобы вы поехали снова со мной в участок. Мне хотелось бы вам кое-что показать.
— Дело касается... убийства? — на моём лице появилась надежда, смешанная с тревогой, свойственной для человека, переживающего сильный стресс.
— В том числе, — уклончиво ответил он, пока я растерянно смотрела на пустую чашку. Затем, положив купюру на стол, кивнула, соглашаясь.
Через час передо мной на стол легли фотографии четырёх женщин.
— Вам знакомы эти женщины?
Я, почти не касаясь, провела ладонью по углам изображений, разглядывая рыжеволосую девушку модельной внешности, позировавшую на синем фоне. Может быть, в журнал, может в портфолио.