Скандальные наслаждения

Хойт Элизабет

– Вы понимаете ту глубину страданий, которые джин причиняет людям, живущим в Сент-Джайлзе?

Рединг молчал.

Тогда она наклонилась и хлопнула его по колену.

– Вы понимаете? Это для вас забава?

Гриффин вздохнул и наконец повернулся к ней. Она была поражена, увидев, как он измучен.

– Нет, не забава.

У Геро на глаза навернулись слезы. К своему ужасу, она почувствовала, что голос дрожит.

– Разве вы не видели кричащих от голода младенцев у пьяниц-матерей? Разве не спотыкались о скелеты несчастных, умерших

от пьянства? Господи, неужели вы не содрогались от тех бедствий, которые несет с собой пьянство? Общество рушится…

Он закрыл глаза.

– А я содрогаюсь. – Геро сжала губы, чтобы справиться с волнением. Рединг был не глуп. Должна же быть какая-то причина этого безумия. – Объясните мне. Почему? Что вас заставляет заниматься подобными грязными делами?

– Эти «грязные дела» спасли состояние Мэндевиллов, миледи Совершенство.

Геро удивилась:

– Не понимаю. Я никогда не слышала, чтобы состояние Мэндевиллов нуждалось в спасении.

– Благодарю вас, – с кривой улыбкой ответил он. – Это означает, что я хорошо делал свою работу.

– Объясните.

– Вы знаете, что мой отец умер десять лет назад?

– Да. – Геро вспомнила разговор с кузиной Батильдой в день ее помолвки. – Вы тут же покинули Кембридж и начали кутить и пьянствовать.

– Да, эта выдумка понравилась всем больше, чем правда.

– А какова правда?

– Наши карманы были пусты. Да. – Он кивнул, видя ее недоумение. – Мой отец умудрился лишиться фамильного состояния, опрометчиво вложив деньги туда, куда не следует. Я понятия не имел о материальном положении семьи. Поскольку я был вторым сыном, отец и Томас сочли, что это не мое дело. Поэтому, когда мать на похоронах рассказала мне о нашем бедственном положении, я был сражен.

– И вы ушли из университета, чтобы заниматься финансовыми делами семьи? – с недоверием спросила Геро.

В ответ Рединг лишь раскинул руки.

– Но почему вы? Разве не Томас должен был найти управляющего финансовыми делами?

– Первое, – он загнул длинный палец, – мы не могли себе позволить такого управляющего. И второе – у Томаса нет способностей к ведению финансовых дел, как и у нашего дорогого покойного отца. После его смерти Томас за неделю спустил все, что у нас оставалось.

– А деньги, – это то, чем умеете заниматься вы, – медленно произнесла Геро. – Именно в этом вы пытались меня убедить, предлагая деньги взаймы.

Гриффин кивнул:

– Благодарение богу, моя мать довольно скоро поняла, что собой представляет Томас. У нее было собственное небольшое состояние, которое она скрыла от отца. Первый год или около того мы жили на эти деньги, пока винокурня не начала приносить доход.

Упоминание о винокурне вернуло Геро к началу разговора.

– Но… перегонка джина? Почему вы занялись этим, а не чем-то еще?

Гриффин наклонился, положив руки на колени.

– Вы должны понять следующее. Когда я приехал домой из Кембриджа, моя мать была убита горем и совершенно без сил. Половину фамильной мебели

продали, чтобы оплатить отцовские долги, кредиторы заявлялись днем и ночью, а Томас скулил по поводу того, как замечательно было бы купить новую карету с золотой отделкой. Наступила осень, и все, что у меня осталось, это сгнивший от сырости урожай зерна. Я мог бы продать зерно маклеру, который, в свою очередь, перепродал бы его перегонщику джина. Тогда я подумал: зачем терять доход? Я купил у одного мошенника старую винокурню, заплатил ему сверх цены за то, что он научит меня, как это делается.

Гриффин снова откинулся на спинку сиденья и пожал плечами:

– Через два года мы смогли позволить себе светский сезон для Каро.

– А Мэндевилл? – осторожно спросила Геро. – Он знает, чем вы занимаетесь, чтобы обеспечить семью?

– Не бойтесь, – с циничной усмешкой ответил Рединг. – У вашего жениха руки чистые. Томаса волнуют более благородные вопросы, чем то, откуда берутся деньги на жизнь. Его интересы распространяются на парламент и тому подобное, а не на кредиторов.

– Но… – Геро сдвинула брови, стараясь понять, – он же должен иметь хоть какое-то представление о том, откуда поступают деньги. Разве он никогда не интересовался этим?

– Нет. – Рединг пожал плечами. – Возможно, ему это и приходит в голову, но даже если и так, он никогда не говорил со мной на подобные темы.

– А вы никогда не пробовали объясниться?

– Нет.

Взволнованная, Геро уставилась себе на руки. То, каким способом Рединг добывал деньги, отвратительно, но что сказать о человеке, который живет в роскоши, не интересуясь тем, откуда он ее получает? Выходит, Мэндевилл заслуживает осуждения не меньше Рединга? А возможно, даже больше – он имеет все блага, и при этом душераздирающие последствия торговли джином его не касаются. Она знала, как назвать такого человека.

Трусом.

Геро отбросила эту мысль и посмотрела на Рединга.

– Если мой брат узнает, чем вы занимаетесь, он, не колеблясь, сдаст вас властям. Максимус не остановится ни перед чем, когда дело касается торговли джином.

– Даже если при этом его драгоценная младшая сестра окажется вовлеченной в скандал? – Рединг вопросительно выгнул бровь. – Не думаю, что он так поступит.

Геро покачала головой и отвернулась к окну. Они выехали из Сент-Джайлза, и теперь карета двигалась по более чистым улицам.

– Вы его не знаете. Максимус одержим. Он стал таким после убийства родителей. Ничто не остановит его от уничтожения производства джина. Он верит, что в смерти бедняков повинен джин. Навряд ли его что-то остановит… Он не посмотрит на то, что вы вскоре станете моим деверем.

Рединг пожал плечами:

– Я вынужден рискнуть.

Геро сжала губы, потом спросила:

– О чем вы говорили с тем человеком в винокурне?

Он вздохнул:

– У меня есть соперник… хотя это слово слишком изысканно для него. Он поставил своей целью изгнать меня из этого дела.