Скандальные наслаждения

Хойт Элизабет

Геро с легкой укоризной покачала головой:

– Вы шутите, но способность посмеяться – это замечательно. Тогда вечером Феба прекрасно провела время благодаря вам.

– Я не сделал ничего необычного, – возразил он, продолжая есть.

– Нет, сделали. – Геро внимательно на него посмотрела. – Феба… она мне очень дорога. Я не могу выразить, как я благодарна, что вы рассмешили ее. Спасибо.

Гриффин вдруг вспомнил, что Феба не разглядела обезьянку на сцене, и спросил:

– А что? – Но тут карета остановилась, и он отвлекся. –

Вы снова решили проверить строительство?

– Нет. – Она опустила глаза. – Мы остановимся у временного приюта. Я хотела показать вам кое-что.

– Да? – Она избегала его взгляда, и Гриффин подумал, что, вероятно, она приготовила ему не очень-то приятный сюрприз. Он доел остатки пирога, отряхнул руки и улыбнулся. Геро посмотрела на него немного взволнованно.

Он протянул ей руку.

Она положила ладонь на его рукав и вышла из кареты. День был серый, и дул холодный ветер.

Гриффин ощутил ее легкое прикосновение. Они шли по узкой улочке, и ему было приятно вести ее… как приличному джентльмену, сопровождающему даму.

Они остановились у приюта, и Гриффин, подойдя к двери, постучал.

Изнутри не донеслось ни звука. Гриффин с удивлением посмотрел на Геро.

– Вас сегодня ожидают?

Она кашлянула, и нежная кожа у нее на шее порозовела.

– Я не предупредила их, что приеду.

Он не успел ничего на это ответить, как дверь распахнулась. На пороге стояла девочка в огромном фартуке, приколотом к платью.

– Доброе утро, Мэри Уитсан^[9], – сказала леди Геро. – Миссис Холлингбрук дома?

Девочка сделала книксен:

– Да, миледи. Пожалуйста, входите.

Они очутились в коридоре, и Гриффин сразу отметил, что голые деревянные стены покоробились. Девочка провела их в маленькую гостиную.

– Я позову миссис Холлингбрук – она на кухне, – сказала Мэри Уитсан и поспешила уйти.

Гриффин обошел крошечную комнату и остановился перед камином. Он постучал пальцами по каминной полке, от которой тут же отвалились кусочки штукатурки.

В коридоре послышались шаги, и дверь открылась. Вошедшая миловидная молодая женщина была сильно взволнованна и раскраснелась. Каштановые волосы с рыжеватыми и светлыми прядками выбивались из-под чепца, а подбородок был перемазан мукой.

– Леди Геро, мы вас не ожидали, – запыхавшись, сказала она и поклонилась.

– Не важно, миссис Холлингбрук. – Геро улыбнулась, и женщина немного успокоилась. – Я привезла своего друга, лорда Гриффина Рединга. Он узнал от меня о приюте и заинтересовался. Не могли бы вы показать ему детей?

Миссис Холлингбрук просияла и сделала не очень ловкий реверанс.

– Я с удовольствием представлю вам наших воспитанников.

Гриффин с улыбкой поклонился:

– Благодарю вас.

Миссис Холлингбрук направилась к двери, а он бросил на леди Геро подозрительный взгляд.

– Что вы задумали, леди Совершенство? – прошептал он ей на ухо.

Они проследовали

за миссис Холлингбрук через дом на кухню, которая скорее напоминала пещеру. Гриффину пришлось нагнуть голову, чтобы не стукнуться о притолоку. Шесть маленьких девочек стояли вдоль длинного деревянного стола и лепили пирожки. Они одновременно подняли головы, увидели Гриффина и замерли, словно удивленные молодые лани на лесной просеке.

– Дети, – сказала миссис Холлингбрук, – у нас особый гость. Это лорд Гриффин Рединг, друг леди Геро. Пожалуйста, покажите его светлости свои хорошие манеры.

При словах «хорошие манеры» все девочки сделали книксен, каждая с разной степенью умения.

Гриффин с серьезным видом кивнул и произнес:

– Здравствуйте.

Маленькая рыжая девочка захихикала, но миссис Холлингбрук не стала делать ей замечание, а указала на старшую девочку:

– Это – Мэри Уитсан. Она открывала вам дверь.

Мэри Уитсан тоже сделала книксен.

Леди Геро, кашлянув, спросила:

– А как давно Мэри Уитсан живет в приюте, миссис Холлингбрук?

– Почти десять лет, миледи, – сама ответила Мэри Уитсан.

– И как она попала в приют?

Мэри бросила быстрый взгляд на миссис Холлингбрук – та слегка нахмурилась.

– Мэри привела к нам… – миссис Холлингбрук посмотрела на девочек, – …особа с дурной репутацией. Мэри тогда исполнилось всего три года.

– А ее мать? – снова спросила леди Геро.

– Мы ничего не знаем о ее родителях, но, судя по той особе, которая ее привела, мать девочки – одна из тех несчастных, что бродят по улицам.

Ее мать была проституткой – это ясно. Гриффин взглянул на девочку. Каково ей слушать, как перед всеми обсуждают такие вещи, которые касаются только ее?

Но девочка стояла с каменным лицом.

Гриффин кивнул ей и ласково произнес:

– Спасибо, Мэри Уитсан.

Миссис Холлингбрук подошла к следующей девочке.

– Это Мэри Литтл^[10]. Ее младенцем оставили у нас под дверью.

Мэри Литтл сделала книксен.

– А вы тот джентльмен, который женится на леди Геро?

Леди Геро еле слышно охнула, и Гриффин не осмелился посмотреть на нее, а ребенку ответил:

– Нет, это мой брат женится на леди Геро.

– А! – сказала девочка.

– А это, – кашлянув, продолжала миссис Холлингбрук, указав на третью девочку, – Мэри Компешн^[11]. Она живет у нас с трех лет. И ее брат Джозеф Компешн тоже у нас. Их родители умерли с разницей в одну неделю от холода и голода.

– И пьянства, – пробормотала леди Геро.

Гриффин стоял с невозмутимым видом, а она упрямо подняла подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.

Миссис Холлингбрук недоуменно переводила взгляд с одного гостя на другого.

– Большинство смертей в Сент-Джайлзе – те, которые произошли не по старости, – так или иначе связаны с пьянством.