Скандинавские саги

Автор неизвестен

– Давай я сама поговорю с ней, Гуннар. Мне кажется, что это не колдовство и не простой каприз.

Робко войдя в спальню королевы и увидев ее воспаленные от бессонных ночей красные веки и бледно-матовое, как у покойницы, лицо, Гудрун не на шутку испугалась.

– Брунхильд, Брунхильд, - позвала она.
– Это я, Гудрун, пришла повидаться с тобой.

Темно-синие глаза валькирии оставались неподвижными и безжизненными. Казалось, она ничего больше не видела и не слышала.

– Брунхильд!
– не выдержав, заплакала Гудрун.
– Успокойся, Гуннар любит тебя

больше всего на свете и в своей храбрости не уступает Сигурду. Он не прошел сквозь огонь только потому, что Грани его не послушался.

И, бросившись на колени перед невесткой, она обняла ее руками за талию.

Брунхильд не шевельнулась, не пыталась вырваться, и на мгновение Гудрун почудилось, что она обнимает труп.

– О, боги, что я наделала!
– в отчаянии вскричала она, выбегая из спальни.

Часом позже, незадолго до заката солнца, в замок прискакал Сигурд. Он вернулся еще более мрачным, чем поехал, и без обычной теплоты ответил на объятия жены, но Гудрун приписала это его тоске по матери.

– Ах, Сигурд, если бы ты только знал, что я наделала!
– чистосердечно призналась она.
– Я показала Брунхильд Андваранаут, и теперь она вот уже который день не ест, не пьет, не спит, и того и гляди, расстанется с жизнью.

Богатырь вздрогнул.

– Как же ты могла раскрыть ей нашу тайну?
– воскликнул он.
– Знаешь ли ты, что теперь она возненавидит меня, как самого злейшего врага, и мы должны будем немедленно уехать из замка твоего брата!

– Но почему же, Сигурд?
– не поняла Гудрун.
– За что ей тебя ненавидеть? Разве Гуннар так плох? Не лучше ли тебе поговорить с Брунхильд и попросить у нее прощения?

– Мне с Брунхильд?
– медленно произнес Вольсунг.
– Нет, она...

Он не успел договорить, так как в это время в дверях показались Гуннар и Гутторн, которого тоже вот уже целую неделю не было в замке.

– Прости меня, Сигурд, - обратился к своему другу старший Гьюкинг, но мой сводный брат уверяет, что Брунхильд заколдована и что только ты один можешь избавить ее от этих чар.

– Да, это так, - подтвердил Гутторн, с лукавой усмешкой поглядывая то на короля, то на богатыря.
– Поговори с ней, сын Сигмунда, и ей сразу станет лучше.

– Помоги ей, Сигурд!
– попросила его и Гудрун, ласкаясь к мужу.

Вольсунг с минуту колебался, а потом выпрямился и решительно тряхнул головой.

– Хорошо, если вы все этого хотите, я пойду к ней, - сказал он.

Когда богатырь открыл дверь в королевскую спальню, Брунхильд уже не сидела в своем углу, а стояла у окна, и ее глаза снова блестели, как и прежде.

– Я ждала тебя, Сигурд, - промолвила она спокойно.
– Я слышала топот Грани, а потом в замке раздался твой голос, и он заставил меня очнуться от моих мыслей, ток же как разбудил когда-то от сна. Хотя, пожалуй, было бы лучше, если бы я совсем не просыпалась.

– Скажи мне, о чем ты горюешь?
– спросил ее Вольсунг.

– И ты, ты, Сигурд, об этом меня спрашиваешь!
– воскликнула валькирия.
– Скажи лучше, что сталось с моими клятвами! Я обещала богам выйти замуж за самого храброго человека

в мире, а он женился на другой. Затем я поклялась стать женой того, кто проберется ко мне в замок сквозь огненную стену. Тебе лучше знать, сдержала ли я свое слово!

– Но ведь Гуннар тоже очень храбр и не менее знаменит, чем я сам, смущенно проговорил Сигурд.
– Он...

– Каким бы он ни был, в моем сердце ему нет места!
– резко перебила его Брунхильд.
– Разве он убил дракона? Разве он меня разбудил? Разве он дважды проехал сквозь пламя? Нет, это сделал другой, тот, кто так легко забыл свою клятву!

– Да, я забыл ее, Брунхильд, - сказал Вольсунг, опуская голову. Забыл тебя, забыл нашу встречу, хотя и не понимаю, как это случилось. Я ясно вспомнил об этом только теперь, когда возвращался из Дании. Скажи мне, чего ты хочешь?

– Твоей смерти!
– порывисто вскричала королева.
– И только твоей смерти! Больше я ничего не хочу!

– Ты скоро дождешься ее, Брунхильд, - сурово и спокойно ответил Вольсунг.
– Фафнир предсказал мне, что я скоро погибну, и мое сердце говорит мне то же самое.

Суровое лицо валькирии немного смягчилось.

– Я догадываюсь, что тебя дали волшебный напиток, который затуманивает память, - проговорила она наконец, опускаясь на скамью.
– Это могла сделать только Кримхильд. Я знаю, она была колдуньей. О горе мне! опять воскликнула она, хватаясь за голову.
– Мое сердце рвется к тебе, а ты меня ненавидишь!

– Я ненавижу тебя, Брунхильд?
– удивленно повторил Сигурд, садясь рядом с ней. Я ненавижу себя за то, что смог забыть нашу встречу! Я ненавижу себя за то, что женился на другой! Я снова люблю тебя, люблю больше, чем когда бы то ни было! Уедем отсюда, поедем в Данию, или к франкам, или к твоему брату Атли и будем жить вместе.

– Нет!
– твердо сказала Брунхильд вставая.
– Никогда! Никогда у меня не будет второго мужа, и недостойно тебя, Сигурд, предлагать мне это.

– Я не понимаю тебя, Брунхильд, - покачал головой Вольсунг.
– То ты говоришь, что я тебе дорог, то желаешь моей смерти. То ты не желаешь видеть Гуннара, то хочешь остаться ему верной. Я еще и еще раз спрашиваю тебя: чего ты хочешь?

– Разве я сама это знаю?
– возразила валькирия.
– Я хотела твоей любви, но она принадлежит не мне, а этой ненавистной белокурой и голубоглазой Гудрун. Я хотела выйти замуж за Сигурда, а вышла за Гуннара, а теперь не хочу ни того, ни другого. Ах, если бы мы оба умерли! Для нас это было бы лучше всего! Прощай!

И она показала Сигурду на дверь.

Повинуясь ее знаку, богатырь безмолвно вышел и, сказав Гуннару, что Брунхильд лучше и что она теперь снова разговаривает, покинул замок.

До поздней ночи бродил он в лесу, а в ушах его по-прежнему раздавалось одно и то же: "Ах, если б мы оба умерли! Для нас это было бы лучше всего!"

СМЕРТЬ СИГУРДА

Услышав от Сигурда, что его жене стало лучше, Гуннар сейчас же пришел к ней.

– Скажи мне, что с тобой было, Брунхильд?
– спросил он заботливо.
– И правду ли говорит Гутторн, что тебя околдовали?