Сказания о недосказанном
Шрифт:
Но неожиданно завизжал. Зашумел. Всё лицо жгло, зудело, щипало… Лужа соолёнаяаа… Хотя до моря рукой не достать.… Каких то сорок километров. Откуда такой прилив, цунами?
– И, с кого же это столько нацедили?!…
Кое-как стали на ноги, но они не удержали. Один стоял в стойке, как пёс, перед дичью, на четвереньках, и переднюю лапу даже поднял, оценивая обстановку для боевого решающего прыжка на смерть…
Стоял на коленях и нюхал, нюхал воздух, готовился брать след…
Второй сел таки, умудрился, сел-приземлился на пятую точку, опираясь на ладони, блаженно вытянув
– Мужики, счастливые вы ребята! Повезло, что живёте в Крыму, а вот Африкаа!…
– Ты, агитатор хренов! Ппошел ты сам в свою Африку! Тебе шо нада?!!
– Вот там жисть дааа… Пей не хочу. Там и денег нету, а зачем! Вот житуха!
– Чо те нада, присосок трудового народа. Рабочих набираешь в Москву, ишачить за копейки!? Опять агитацию разводишь?!!
– Нет, хлопцы, шо вы? Наш мужик ездил туда по путёвке. Выиграл в лотерею, рассказывал мне по секрету в чайной.
– Какой мужик? Брешешь, стерва!
– Да вы его знаете. Улитки собирал. Денег у него, как улиток после дождя. Разбогател…
Был в Африке, там есть дерево такое, большое и листья большие, как наши лопухи. Утром у них тоже бывает роса, как у нас в Змеиной балке.
– А в листьях, они как корыто, нет, сковородка, круглые листья, собирается роса…в каждом по три ложки, а то и три с половиной. – Два листа – сто граммчиков, готово, есть! Во! И вот чудно, хмельная, крепче бражки второго винограда. Как чача грузинская. Негры у них на работу не ходят, не ишачат как мы, дураки, а ладошками черпают и того, глотают как надо. И рукава и штаны сухие.
– Туристы тоже пристроились. Но с дерева потом не могут слазить, потому что у них качество, не бадяжат, как у нас бензин, на заправке. Крепкая, зараза.
–Так вот. Ужрутся. И засыпают. Падают потом, как переспелые груши. Ляп! И, и нету ваших. Так это ладно. Негры, хоть и чёрные, а зубы и ладони белые. Жалко их.
– А туристы и белые и жёлтые, но, правда, потом тоже синие и зелёные. Только негры и зимоой и летоом – одним цветом. Сам чёрный, а ладони и зубы белые. Так ладно, что люди, а то и попугаи. Друг дружке рассказывают человеческим языком, и по русски и по негритянски, про халяву, и что бьёт по башке, креепчишшааяа, вот и ужираются. Божья тварь, а меры не знает. Жалко. Они же говорят и, даже когда созреют, ну под завязку, и не то, что люди, лыка не вяжут, черти, буровят чорти шо. Во, Африка. Потом они падают, потому, что запашок у этой халявы, как у нас вино, самодельное, не магазинное, разбадяженое, крепость и запах как у изабеллы с мускатным! Вот это вещь! А падают потому, что бесплатно. – Сладкая, халявная, вот и падают.
– А тут, мать твою, каждая гривна, потом и кровью достаётся. Представляешь, под деревом мужики и попугаи валяются.
– Ну и пусть валяются.
– Неее, красотааа, нет ни тебе вытрезвителя, ни 15 суток, ни штрафов. Лежи себе и испаряйся, и испражняйся…
– Нет! Говорят там хуже милиции, и даже гаишников. В кустах сидят, караулят трезвенники. Как только кто готов, прыгают и тащат чёрти куда, в свою столовую для малышни. Они трезвенники. Слоны хоть и похмеляются, но не дуреют, а эти гады трезвенники, даже запах не терпят. Это
– Не бреши, такого не бывает.
– А этим,– не лучше, плохо. Их потом фермеры собирают и отвозят на тачках.
– Куда?
– Целовать верблюда. Туда сами не пойдут. Ни за какие деньги.
– Туда сами не ходят. Отвозят!
– Как?
– А вот таак…
– Собирают на тачку, как дрова…
И попугаев и людей… Попугаев те, которые проспятся – в клетку, продают в зоопарк или туристам и сиди в клетке, хош говори, хош чирикай,– никакой похмелки до конца дней твоих. А тех, которые не оклимались, на шампуры – туристам за большие деньги, нее, – дооллары. Говорят. Брешут. Деликатес, мужики берут, говорят хорошо действуют мужикам, силу молодецкую дают. Хорошо старикам, оживает и у них, силишша, как у обезьян…Носатые обезьяны, какие то там живут ещё.
– Что твой Геракл, со своим тринадцатым подвигом?! И то, он всю ночь трудился, и девки, того, молодые, а тут вон слон у них, жрёт как наши мандарины, яблоки, на этом дереве…так у него сорок подвигов, и то днём, а тамм ещё и ночь в запасе. Во! Как у слона крепость – корня жизни!!!
– Мать твою!!! Агитатор хренов. Кровопивец вонючий. Аспид рода человеческого, дай я его по морде врежу!!! Харю, вон какую отожрал, дай я его!!
– Не надо, не надо…
Слушай, а мужиков – то куда?! Они живые?
– Живые, живые не живые… какая разница! Не. Не все живые. А может в глубоком упадке… Хто их там шшупает пульс?! Дерево то большое и всё мокрое и склиськое. Воо Бааоообааб, красотища, как у нас *Утюг*. Тты лазил на него?
– А какого хренушки я там не видал?! Там туристы, кацапы жрут с девками водку…
– Я, тебе, хряк, кнур кастрированный, покажу, что такое бабоооб…
– Не матерись, пьянь, вон уже люди собираются, спрашивают, когда поминки будут справлять… Я ещё живой. Вот им, поминки. Ввот такого им!!
И, и, цирковым приёмом, скрутил по четыре кукиша…на двух своих ладонях…
Мааастер. Мать ттвою…
– Нет такого дерева у них! И у нас, хренушки! А то бы построили за речкой, рядом новую чебуречную. Счас у нас дельцы, хлеб жрём с опилками. Лежит неделю, не плесневеет, да и хлебом не пахнет… А ты Баобаб…
– Слушай, кум, у нас говорят, на Ай Петри такое растёт, большущее, на бесстыдницу похоже, и коры нет, голое такое, гладкое, как у моей бабы, это в молодости, когда пацаны были… Рассказывала раньше.
– А в Ялте, тоже говорят, в Никитском, вырастили такое…
Без коры, и воняет аж голова болит…
Это правда. Мужики в чебуречной толковали, поехали, попробуем, а?
– Э, ээ, нашёл кого слушать. Собака лает, ветер носит, а мужик о похмелке голосит…
Не верь, ты, брехло.
– Ну и ну ууу… Ожили. Ожили, гады…
– Дерево то большое, высоко. Вооо! До ссааамого неба. А то у них выше, чем у нас. Мужики в чебуречной толковали. А с неба что упало, совсем и пропало. Упаал, кости поломал. Скорой нету. Там не заведено, больниц нету. В травмапункте, не говорят, как у нас…