Скиталец. Флибустьерское синее море
Шрифт:
Они вернулись в кабинет Романа. Чайник пришлось заново подогревать. Роман выложил конфеты. Достал чашки.
– Разливай, выпьем кофе.
Роман снова спросил:
– Теперь веришь?
– Сам Роман к своему могуществу относился легко и не требовал особого к себе отношения.
– Верю. Я и раньше верил.
– Ой, Даня, не за тем ты пришел. И подношение неспроста принес.
– Роман улыбался.
– Выкладывай, зачем пришел.
– Я хотел попросить.
– Он не знал, как лучше объяснить, что хочет.
–
– Я хотел попросить насчет отца. Плохо ему, понимаешь, плохо. Может быть, он мог бы на каникулы, хоть на одну неделю вернуться сюда.
– Данька с волнением ждал ответа.
– Навсегда нельзя. Он принадлежит тому миру. На недельку можно. Ничего не случится. Ты просишь, для тебя сделаю. Пусть вернется на неделю. Возьмешь его за руку и приведешь в этот мир.
– А как, Роман?
– Я сказал, возьмешь за руку.
– Рома улыбнулся.
– Когда услышишь звон струны, ответь ей: Роман. Произнесешь, и вы окажетесь на своей улице. Думаю, не замерзните, до дома дойдете. А через неделю назад. Не выдержит он здесь, погибнет. Я пока не стану его здесь оберегать. Не могу. Не проси. Сейчас не могу. И не спрашивай почему, не отвечу. Это дело великого Все-Ничто.
– Хорошо, Рома, спасибо и на этом. Правда, можно?
– Конечно.
– Так я побегу. Ромка. Я побегу!
– Данька соскочил со стула, подпрыгнул. Добежал до двери, оглянулся.
– Ромка, ты молодец. Ты настоящий друг, Ромка.
– Ты погоди бежать, Даня. Ты и отсюда можешь попасть в мир Тортуги. Тебе не обязательно осуществлять перемещение из одной точки. Со временем ты сможешь сам управлять точками входа. Сейчас я помогу тебе.
Капитан вернулся поздно. Он старался быть веселым. Не показывал никому виду, что расстроен. Домочадцы не спрашивали его ни о чем. Не хотели бередить рану.
– Устал я нынче, Жаннетта. Ужинать не стану. Дел на корабле было много.
– Хорошо, капитан.
– Она с трудом удержалась, не подошла к капитану, что бы обнять.
– Пойду я к себе.
– Отец, - сказал Данька, - я к тебе на минутку зайду.
– Заходи.
– Голос усталый, бесцветный.
Они закрылись в комнате капитана.
– Папа, я знаю, кто во всем виноват, - начал Даня.
– Ты о чем, Даня? Никто ни в чем не виноват. Если Мишель не хочет, чья тут вина. Если и виноват кто, так я сам.
– Папа, я не об этом.
– Дэн думал о разговоре Романом.
– Тогда о чем? Что случилось, сынок?
– Я хочу сказать в том, что ты в этом мире и то, что я перемещаюсь из одного мира в другой, я нашел, кто виноват.
– Кто? Я, наверно, опять же.
– Свен горько усмехнулся.
– Погоди, папа. Есть один парень. Его зовут Роман. Он там, в том мире. Он молодой. Прихрамывает. Он на костыле.
– И что не так с этим парнем?
– Мы с ним встретились на троллейбусной остановке.
– А у него с головой все в порядке?
– Обычная реакция.
– С головой у него все в порядке. Я все тебе сейчас расскажу.
И Данька рассказал все отцу о том, что было связано с Романом, все, что знал о нем.
– Самое главное, папа, он разрешил тебе ненадолго, на неделю, вернутся в наш мир.
– На недельку, - Свен улыбнулся.
– Вот это да! На недельку, до второго, я уеду в Комарово. Здорово. Сколько раз я мечтал хоть на денек, хоть одним глазом увидеть вас. А тут, целая неделя. Это ж надо, на целую неделю.
– Свен, ты скажи Леону, что мы срочно уезжаем. Развеяться. И мы с тобой прямо сейчас отправимся домой.
Капитан вышел, потом вернулся, видимо, переговорив с Леоном.
– Ну, давай, Даня. Поехали. Я, честно говоря, боюсь. А вдруг...
– Ни какого вдруг, папа, тут не должно быть, слышишь.
– Да, Даня.
Они взялись за руки. Стояли рядом. Данька прислушивался. Звон струны. Он произнес:
– Роман.
Они вдвоем, отец и сын, стояли на родной Тракторной улице. На заснеженной темной улице. Неяркий свет фонарей.
– Снег, - произнес Свен.
– Даня, это снег?
– Да. Это снег, папа.
– Господи, как давно я его не видел. Снег.
– Свен наклонился, взял пригоршни снега, начал растирать им свое лицо. Вновь загреб снег, слепил из него снежки, и начал откусывать от этого комка небольшие кусочки. Он ел этот снег, как величайшее лакомство в жизни.
– Как я отвык от всего этого. Забыл, совсем забыл, что это такое. Забыл нашу улицу, эти дома, деревья. Данечка, пойдем. Только не торопись. Ты слышишь?
– Что, папа?
– Ты слышишь, как снег скрипит под ногами. Этот морозный воздух.
Было прохладно, но капитан не тропился. Шел медленно. Хотя одеты они были по летнему. Они вошли в подъезд родного дома. Капитан задержался.
– Вот он, воздух родного дома. Я не думал, что когда-нибудь вновь смогу войти в этот подъезд.
– Пойдем, папа.
Они поднялись на второй этаж. Капитан остановился.
– Даня, ты матери сказал, что я приду?
– Свен остановился на ступенях. Возможно, и сам боялся этой встречи.
– Нет, не говорил.
– Ты представляешь, что с ней будет. Открывается дверь, а тут я. С того света. Тут кому угодно будет плохо. Ты не предупредил. Ты что делаешь, парень?
– Папа, ты поднимайся потихоньку. Я забегу, предупрежу мать.
Данька открыл входную дверь своим ключом. Вошел и крикнул:
– Мама!- Ну, где же она!
– Да, Даня.
– Мария направилась к прихожей.
– Это я, мама.
– Я слышу, что ты, Даня.
– Всегда с ним так. Что там случилось. У куртки петелька оторвалась.