Скиталец. Флибустьерское синее море
Шрифт:
– Да, - сказал Свен, - здесь много изменилось. Вроде все помню, все знакомое и совсем другое. Я понимаю, что за это время что-то должно было измениться. Но такие перемены. Впечатление такое, словно я попал в свой сон. Сон тяжело больного, лежащего в бреду.
Данька повернулся к отцу.
– Папа, что не надо было. Я поступил не правильно?
– Нет, Дэн, ты сделал все правильно. Я должен проститься с этим сном. Что бы он не приходил ко мне темными ночами, не мучил меня. Что бы я избавился от него. Я приехал попрощаться с ним.
Гриша
– О, этого не было, - говорил он, - я этого не помню. А это новая церковь?
– Да, новая. На этом месте когда-то была церковь. Потом ее снесли, а сейчас отстроили заново.
– Красиво. Жаль только, что не все можно восстановить.
– Парни, смотрите, какой высокий дом. В то время, когда я жил, таких не строили.
Жил, жил, жил, билось одно слово в голове Даньки.
– Папа, ты и сейчас...
– Нет, Даня, жил, - грустно сказал капитан.
Они ехали дальше. Проехали мимо городской администрации. Два. Три десятка людей митинговали. О чем-то говорил оратор. Свен усмехнулся.
– Вот она, демократия в действии. У нас на острове никакой демократии нет. Так, Дэн? У нас монархия. У нас губернатор.
– Да, Гриша, - подтвердил Данька, - у нас подобных вещей не бывает. Что бы кто-то стоял, митинговал. У нас с этим сурово. Как на корабле, капитан приказал, все должны выполнять.
– У нас единовластие, - подтвердил Свен.
– Но ты с другими капитанами совет держишь. И с нами, с Колином, с Брином.
– Это игра в демократию. У Вождя народов был Верховный Совет, он слушал, а поступал по- своему.
Мимо на большой скорости промчалась машина.
– Вот лихач, - заметил Гришка.
Лихача занесло на скользком асфальте, машину понесло и она врезалась в другую.
– Догонял, ездить надо нормально.
– Ты у нас, Гриша, хорошо водишь. Скорость не превышаешь.
– Если отец узнает, он машину отберет. Если я так врежусь, отец меня на всю жизнь прав лишит.
– У тебя, Гриша, отец строгий?
– Отец, как отец. Шалить не позволяет.
Рядом прогремел трамвай.
– Господи, я забыл о трамваях. Как я оторвался от жизни. Не помню трамваев, не помню. Что может быть так много машин. Отвык от многолюдных улиц. Это совсем другой мир. Парни, а это станция метро?
– Да, пап.
– А сколько станций построили за это время?
– Станции три. Нет, четыре.
– Да, - сказал капитан, - прошло четыре станции подземки моей жизни.
– Четыре станции подземки жизни, - подумалось Дане, - боже, подземка жизни.
Они ехали дальше, и вдруг капитан почти закричал:
– Фонтан, фонтан! Гриша, остановись где-нибудь здесь.
– Сейчас припаркуюсь.
Фонтан зимой. Фонтан, конечно, не работал. Они остановились. Небольшая площадь, в центре которой разместился старый фонтан. Посреди улиц. К фонтану вели лучи дорожек. Можно было подойти
Гришка удивился:
– Зачем?
Данька то же не мог понять. Капитан, видимо, почувствовал это недоумение. Не оборачиваясь, сказал:
– Это я на память, что бы вернуться когда-нибудь сюда. Теперь можно идти.
Капитан медленно уходил от фонтана. Мучительно медленно. Задержался и прошептал:
– Не оборачивайся, только не оборачивайся.
– Просил Свен, словно твердил заклинание.
– Папа, что с тобой?
– Нельзя оглядываться.
– Как в бреду повторил Свен.
– Папа, почему нельзя огладываться?
– После того, как попрощаешься с могилой, надо идти и не оглядываться, чтобы не тосковать.
– Какой могилой, пап? - Данька так и не видит здесь могил.
– С могилой моей памяти. У нас здесь было первое свидание с Машей.
– Папа!
– Данька обнял отца так, как ему помнилось, когда он был маленьким. Они сидели на диване, отец читал ему книжку. Даня держал в руках плюшевого мишку. Отец обнимал сына за плечи рукой.
– Папа, ты все еще любишь ее?
– Какой же он болван, не подумал, что отцу будет тяжело встретиться с мамой. И ей тоже. Я так люблю вас обоих, и просто хотел увидеть вас вместе. Какой я эгоист.
Капитан тяжело выдохнул воздух из легких, и в этом вздохе было все, был ответ. Гришка подумал. Как тяжело сейчас этому человеку, этому сильному отважному пирату. И такому слабому. Капитан повернул голову к сыну и сказал:
– Матросы не плачут, Дэн.
– Папа, папа, но сердце твое плачет слезами невидимыми миру.
– Да, папа.... Матросы не плачут.
Капитан словно очнулся и пошел уверенной походкой к машине. Они сели во внедорожник.
– Ну, что, куда теперь, парни?
– Спросил Свен.
– В какой-нибудь торговый центр, - предложил Дэн.
– Торговые центры - это выставка, ветрина любого города.
– Поехали.
Они остановились возле одного из таких торговых центров.
– О, - сказал Гриша, - территория мужского шопинга.
– Я этим видом спорта не очень увлекаюсь, - покаялся капитан. Но можно посмотреть.
Они зашли внутрь, долго бродили по бутикам. Капитан разглядывал безделушки, улыбался. Ходил от одного прилавка к другому. Но так ничего и не выбрал.