Скиталец. Флибустьерское синее море

Баранов Василий Данилович

Утреннее ласковое солнце поднималось. Оно помедлило, словно боялось коснуться кого-либо своей заботливой материнской рукой, лучиком света, давая своим земным детям оставаться в сладкой дреме. Помедлить перед пробуждением. Вот луч солнца коснулся лица Дэна.Данька открыл глаза. Утро. Пора вставать. Лежа в постели, он прислушался: что там в доме. В коридоре он услышал шаги. Да, это капитан. Что-то странное почудилось ему в этих шагах. Данька почувствовал тревогу. Эта тревога разливалась по всему дому. Беспокойство. Он поспешно встал, умылся, оделся. Вышел в коридор. Еще прислушался. Кажется на кухне... Это Жаннетта. Она встала раньше всех. Скоро

поднимется Леон, Хуан побежит. Начнется обычная дневная суета. Но капитан встал очень рано, или вовсе не ложился спать. Что его тревожит. Данька решил зайти в комнату отца. Приоткрыл дверь, зашел. Свен сидел за столом, опустив голову, держал в руках лист бумаги.Он даже не сразу заметил, что тишину его комнаты нарушил Дэн. Отложил бумагу. Посмотрел на сына.

– Заходи, Дэн. Проходи. Ты тоже уже встал?
– Вид у капитана усталый.

– Да, отец.
– Данька прошел, сел на стул.
– Папа, что-то случилось? Что-то серьезное?

– Нет, Даня. Ничего. Все нормально. Пустяки.
– Улыбка на губах капитана выглядела фальшиво.

– Папа, ты же не ложился спать этой ночью.
– Это бросается в глаза.

– С чего ты взял? Даня, я хорошо выспался.
– Свен устало вздохнул.

– Папа, зачем ты меня обманываешь? Что случилось?

– Даня, я говорю, сущие пустяки.
– Он не хочет делиться своими бедами.

– Капитан, скажи, что это за бумага? Это письмо?
– Дэн умеет настаивать, от него трудно просто так отмахнуться.

– Письмо, Даня, письмо.
– Капитан скомкал бумагу.

– От кого, что пишут?
– Так, он сразу почувствовал, дело в этом клочке бумаги.

– Какая разница, Даня, - заявил капитан. Бумагу он сунул в карман сюртука.

– Папа, я вижу, это тебя тревожит. Ты ночь не спал, - настаивал Данька.

– Ладно....
– капитан не знал, как рассказать сыну.
– Это письмо... Я скупил все долговые расписки Гастона Леруа, и отправил их все к нему домой.

– Он пишет, что получил их? Или нет?
– Отец поступил правильно. Он просто иначе не может.

– Он получил, сынок.
– Свен улыбнулся.
– Это не он пишет.

– А кто?
– Дэн не может понять, в чем дело.

– Это Мишель. Она мне написала.

– Что пишет, благодарит, наверно?

– Благодарит. Пишет, спасибо. Я всегда буду помнить вашу доброту, капитан, но я принадлежу Всевышнему. Я хочу служить небу. Я буду молиться за вас, господин капитан.

– Вот это да!
– Сказал Данька.
– Но я другому отдана и буду век ему верна.

– Что-то наподобие, Даня. Я ее не виню, это я старый дурак, поверил.... Размечтался. Надо же быть таким идиотом. Кому я нужен, старый пират. Она поступила правильно, честно. А то бы мы мучились вдвоем. Я должен даже благодарить ее за это. Она молодец. Нашла в себе силы сказать всю правду. Просто, я убедил себя... Ладно. Все это ерунда. В жизни и не такое бывает. Я пойду на "Скиталец", уроню слезу на палубу.
– Усмехнулся капитан.
– Вытру слезы парусом. Все образуется, сынок. Давай. Ван дер Даккен не заслужил прощения.

– Какой Даккен?
– О чем это отец.

– Капитан "Летучего голландца". Раз в десять лет он может сойти на берег. Если за одну ночь он найдет благочестивую женщину, и если та согласиться выйти за него замуж, проклятие будет снято. Мне это не удалось.

– Ты позавтракал, папа?
– Дэн не знал, что сказать, как утешить.

– Я не хочу. Спасибо.
– И капитан ушел.

Ах,

какие мы нежные! Не плохо у меня получилось щелкнуть по носу капитана. Рэм был доволен собой. Рассмеялся. Страдает, как он страдает. Он, Рэм, ничего дурного не сделал. Добавил перчику в жизнь Свена. Еще благодарить будешь. Забавно, у двуногих есть сердце. Роман, тебя в детстве эти ничтожные потомки обезьяны обижали. Я знаю. В детском доме. Их не прощать надо, надо наказывать. Кто, как не родная душа, я, воздаст им?

Что-то надо делать, решил Данька. Но что? Надо как-то встряхнуть капитана. Чем-то его отвлечь. Данька почти машинально пошел на кухню. Жаннетта встретила его, как всегда, приветливо.

– Дэн, садись завтракать. А капитан где?
– Жаннетта заботилась обо всех в доме, что б поели, что б чистота была и чаще собирались у родного очага.

– Капитан уехал на корабль.
– Дэн был расстроен.

– Даже не позавтракал. Что-то случилось?
– Она почувствовала, не все хорошо в доме.

– Случилось, Жаннетта.

– Что? Что-нибудь серьезное?
– Господи, ты скажешь, Дэн? Как ты можешь молчать.

– Жаннетта, получилось так.... В общем, Мишель предпочитает уйти в монастырь.

– Господи!
– Жаннетта грузно опустилась на стул.
– Что же она делает. Глупая девчонка.

– Жаннетта, все нормально.
– Не хватало, что бы Жаннетта почувствовала свою вину в случившемся.

– Ой, ой!
– Охала Жаннетта.
– Капитан, конечно, расстроен. Как нехорошо получилось.

– Ничего, Жаннетта..... Свен сильный, он все выдержит.
– Даня помнил: матросы не плачут.

– Бедный Свен. Не ждала я такого. Такое несчастье.

– Жаннетта, все нормально. Капитану надо развеяться. Ему надо устроить отдых. Может, уехать куда-нибудь. Сменить обстановку.

– Да. Конечно. Ему надо все это забыть.
– Жанетта искренне расстроилась.

Даня позавтракал. Вышел. Поймал себя на мысли: отпуск, каникулы. У него, у Даньки. Каникулы. А если устроить каникулы отцу. Может быть сейчас, прямо сейчас. Да, он должен, должен уговорить.... Данька бросился в свою комнату, запер ее. Лег на кровать, что бы сосредоточиться. Вот она, струна перемещения. Легкий звон, и он в своей комнате на Тракторной улице. Скорее собраться. Данька посмотрел на часы. Девять утра. Он должен быть на работе. Одевшись, Данька выскочил на улицу. Резкий зимний ветер ударил в лицо. Данька бежал к троллейбусной остановке. Заскочил в троллейбус. Ему не терпелось. Он ехал на ту остановку, где встретил Романа. К госпиталю. Хотелось решить все сейчас, разом. Он вышел на остановке. Решимость угасла. Потоптался на месте. Он должен. Должен, ради отца, поговорить с Романом. Потом вспомнил, о подношении. Вот большой магазин. Даня зашел. Отыскал полки с кофе. Он говорил о кофе и шоколадных конфетах. Подношение. Данька торопливо переходит улицу. Больничный городок. Остановился возле первого корпуса.

– Не скажете, - спросил он мужчину, - хирургия здесь где?

– Не знаю, молодой человек.

– А это какой корпус?

– Терапевтический.

Даня пошел дальше по дорожке. Наконец, встретил женщину, под пальто белый халат.

– Вы не скажете, где здесь хирургия?

– Завернешь за это розовое здание. За ним коричневый корпус с колоннами. Это хирургия.

Данька помчался туда. Он вошел в здание. Старая постройка, высокие потолки. Пошарпанные стены, широкая лестница. Данька подошел к дежурной.