Скиталец. Флибустьерское синее море
Шрифт:
– Мама, я не один.
– А ты с кем?
– Мать вышла в прихожую.
– Мама, ты только не волнуйся. Пожалуйста.
– Данька понял, что поторопился. Надо было предупредить раньше.
– Что случилось. Ты меня пугаешь.
– Мама, ты не волнуйся. Все хорошо.
– Повторял Даня.
– Говори, Даня.
– Мама, папа приехал.
– Наконец, он решился сказать.
– Что?
– проговорила Мария Петровна. Она оперлась рукой о стену.
– Папа приехал.- Тихо повторил Даня.
– Где он?
– Мария тихо выдохнула вопрос.
–
Мария Петровна выскочила на лестничную площадку. Остановилась. Там внизу. Всего в одном пролете стоял Саша. Сашка, ее Саша. Она замерла. Пытаясь запечатлеть этот момент в своем сознании. Вот он, Саша. Не отрекаются любя, ведь жизнь кончается не завтра, я престану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно.
– Саша, - шептала Мария, - Саша.
Александр стоял там. Внизу. Смотрел на нее. На свою любимую, такую близкую и далекую. Родную и потерянную. Он оставил ее на миг, а получилось на всю жизнь. С любимыми не расставайтесь, врастайте им корнями в кровь, и всякий раз на миг прощайтесь, как - будто вы прощаетесь на век.
– Маша, - тихо проговорил он. Побежал вверх по лестнице, обнял ее. Прижал к себе. Она обняла его. Гладила его волосы, плакала на его плече.
– Саша, как ты? Ты навсегда, правда?
– Нет, Маша. Я ненадолго. На неделю. Больше не получится. На целую неделю, Маша. Я буду здесь целую неделю.
– Если б каждый миг мог длиться век.
– Что мы стоим. Саша, заходи домой.
И вот через столько лет он снова преступил порог своего дома. Навстречу Аркадий.
– Александр, ты? Я рад. Рад, что ты пришел.
– Я ненадолго, Аркадий. У меня всего одна неделя. Потом я должен вернуться.
– Проходи. Все расскажешь не спеша. Ведь это твой дом.
– Спасибо, Аркадий. Теперь это ваш дом. Я хочу поздравить вас с ожидаемым прибавлением семейства.
– Ты садись, Саша.
– Сказал Аркадий.
– Ты, Маша, хоть чая поставь. Ведь они издалека, устали. Легко одеты, а на улице зима. Им согреться надо.
Мария пошла быстро на кухню, поставить чайник.
– Как вы там, как ты, Саша?
– Спрашивал Аркадий.
– Нормально. Я привык за эти годы. Обустроился. Свой дом. Корабль, свое дело. Разбоем занимаюсь.
– Наслышаны.
– Улыбался Аркадий.
– Данька говорит, что у меня ОПГ Карибы, а я пахан, местный авторитет.
– Ну, его, Даньку. Другое время и другие обстоятельства. Сам-то он кто? Боцман. А еще отцу такие вещи говорить.
– Ладно, - отмахивался Данька.
– А дом на кого оставили?
– У меня есть кому заняться домом. Леон, мой бывший матрос, Жанетта, кухарка. Они присмотрят. Жаннетта души не чает в этом паршивце. Любит его. Раскармливает. Скоро в дверь не пройдет. Под ним рей гнется. Еще Хуан, испанский мальчишка. Он не морской человек. Ему земля больше подходит. Сейчас в моем доме живет Брайан. Наш корабельный плотник. И друг Дэна.
В этот момент Мария входила в комнату.
– Брайан? Это тот паршивец, тот изувер, который твоего сына ножом
– Маша, - начал оправдываться Александр, - в море это было. Там скорую помощь не вызовешь. Вертолетов нет. И как быть?
– Хоть как! Ты отец, - сердилась Мария.
– Маша, успокойся, - вмешался Аркадий, - он и так сделал все, что мог. Радоваться надо. Даня то там, то тут. И с тобой и с отцом. Здесь мы за ним приглядим, а там отец. И, надо будет, по отцовски там приструнит его.
– Да я уже большой мальчик, - смеялся Данька.
– У Свена другие методы воспитания. Хуана собирался сжечь. Меня обещал повесить.
– Сын, кто старое помянет, тому глаз вон.
– Вот и глаз обещает вырвать. Я не сержусь, папа. Все было правильно.
– Пойдемте. Я вас покормлю, - Мария прервала их шуточки.
Позже Свену постелили диван в зале. Капитан лег. Закинул руки за голову, долго смотрел в потолок, глядел в окно, где на улице горели фонари. Он дома. Наконец. Дома. Скрипнула половица. Этот пол помнил шаги своего хозяина. Звякнула посуда в шкафу. Вздохнуло кресло. Они переговаривались, обменивались воспоминаньями о своем хозяине. О нынешнем капитане Свене. Обсуждали, как он изменился. На улице Тракторной тихая спокойная ночь.
Часть 13
– Данька! Саша! Мы ушли.
– Послышался из коридора голос Марии Петровны.
– Я тут одежду достал для Саши, в коробке.
Хлопнула входная дверь, Мария и Аркадий ушли на работу.
Данька встал, окликнул отца.
– Папа! Папа. Капитан Свен, вставать будешь?
– Да, Даня, сейчас встаю.
– Капитан поднялся, осмотрел комнату. Все здесь такое родное и такое чужое. Он знает здесь каждую вещь, и словно видит все это впервые. Свен подошел к окну, выглянул на улицу. С неба падали редкие хлопья снега. Тишина за окном.
Белый снег за окном.
Кружева снегопада.
Лишь о чем-то былом
Вспоминать мне не надо.
Здесь чужая страна,
Здесь деревья чужие
Эти ночи без сна,
Их глазницы пустые.
Снег скрипит под ногой,
Год уходит за годом.
И уже далеко за спиной,
Та страна, из которой я родом.
– Грустишь, папа?
– Спросил Данька
– Вовсе нет.
Тут за окном громко прокричала ворона.
– Каркнул ворон, невермор.
– Проговорил капитан.
Эти слова отдались болезненным колоколом в груди Даньки. Он вспомнил о другом колоколе, не том, что звучал сейчас в его груди. Он вспомнил Жаннетту, ее слова. Только колокол тогда звучал не так, не радостно, а как-то глухо, словно из-под воды. Я была молода и не поняла, не поняла... А потом я ждала его. А он больше не вернулся. Она вспоминала своего мужа, ушедшего в море и не вернувшегося назад.
– Папа, завтракать будешь?