Скопа Московская
Шрифт:
Память Скопина буквально толкнула меня под руку. Сам не знаю как, я понял, что пора атаковать. Да, рейтары и поместная конница не чета гусарам, однако стоять и ждать сокрушительного удара нельзя. Сила кавалерии в движении, а значит пора атаковать навстречу.
Я вскинул руку с саблей, дав клинку сверкнуть на солнце. Рисовался, конечно, но куда ж без этого. И первым послал коня с места в карьер. Времени на разгон не оставалось. Гусары уже готовились пустить своих тяжёлых коней галопом. Рейтары Колборна давно уже повыхватывали пистолеты, чтобы ошеломить врага залпом перед сшибкой. Они не отставали от поместных всадников, и обошли бы их будь враг чуть дальше.
Наш
Я впервые оказался в конной свалке, и едва не впал в ступор, настольно безумным было всё вокруг меня. Вот уж воистину смешались в кучу кони, люди… Мимо прошло красное гусарское копьё, наконечник разорвал опашень на боку, проскрежетал по звеньям кольчуги. Тупая боль толкнула в бок, но я не обратил на неё внимания. Гусар оказался слишком близко ко мне. Он отбросил копьё, потянулся к сабле, но я не дал ему шанса. Рубанул отвесно по голове, тут никакой шлем не спасёт. Гусара пронесла мимо лошадь. Оборачиваться и добивать не стал — некогда. Другой уже пытается достать длинным концежом.[2] Я отбил его выпад, весьма умелый, однако само оружие его не слишком удобно в конной свалке, тут сподручней сабля. Что я и доказал гусару буквально в следующий миг. Достать получилось самым концом, зато по лицу, разрубив нижнюю челюсть. Зубы во все стороны так и посыпались.
А дальше я потерял счёт врагам. С кем-то дрался. От кого-то получал удары. Всё смешалось в каком-то жутком калейдоскопе. Перекошенные лица, конские морды, блеск стали. Боль. Кровь. Какие-то отдельные моменты вроде и помнились, но быстро выветрились из памяти. Я кого-то отчаянно рубил. Уклонялся от ударов, когда не выходило, спасал крепкий юшман, не от боли конечно. Сабля наливалась свинцом, но надо было раз за разом поднимать её, и бить кого-то. По шлему, по наплечникам, а чаще куда придётся, лишь бы достать, ударить раньше, чем он ударит тебя. Таков жестокий закон войны.
Когда нас начали теснить я не понял, но снова едва не опоздал, как с сигналом к атаке. Слабо представляю себе, сколько вообще продержалась поместная конница против гусар. Но теперь пора уходить. Улучив момент, когда на меня никто не нападал прямо сейчас, я левой рукой сунул в зубы свисток, и выдул из него залихватскую трель. Ну прямо Соловей Разбойник! Для верности свистнул ещё дважды, прежде чем дёрнуть поводья, уводя коня в сторону.
Потом оказалось, мы сумели сдержать натиск первого отряда атакующих, и уйти вовремя. Как раз, когда на нас должны были обрушиться свежие силы врага. Вот тут наша конница показала себя с лучшей стороны. Всадники рванули в разные стороны. Рейтары не сильно отстали от них. Рубиться с гусарами и дальше им было ничуть не легче, чем нам, несмотря на более прочные доспехи.
Наша конница сорвалась в дикий галоп. Всадники подгоняли уставших, спотыкающихся коней, спеша убраться с дороги шеренг гусарского подкрепления. А те неслись ровными рядами, колено к колену, все разом перешли в галоп, чтобы догнать нас. Опустились длинные копья, украшенные прапорами, грозя ударить в спину.
Но гусары не видели того, что открылось нам. Того что несло нам спасенье, а им — смерть!
Я ещё раз сунул в рот свисток и дважды выдул длинную серебристую трель. Поместная конница направила скакунов в одну сторону, рейтары — в другую. Несмотря на схватку и поспешное отступление нам удалось сохранить порядок и даже какое-то подобие строя.
Раздавшись
— Полку крой! Па-али!
И тут же засека буквально взорвалась огнём и дымом. Сотня пищалей плюнула во врага свинцом. Тяжёлые пули выбивали гусар из сёдел, и они летели на землю со всеми их крыльями и леопардовыми шкурами. Кто-то силился подняться, но его сшибали скачущие следом товарищи. Гаркнули одна за другой три лёгких пушки, стоявшие перед строем стрельцов. Совсем маленькие, четвертьфунтовки, но и они нанесли врагу заметный урон.
Гусары со всего разгона врезались в засеку, кого-то смело с седла удачно подвернувшейся веткой, другие пытались развернуться, но из-за плотного строя не смогли. Атака разбилась, прежде чем стрельцы с пушкарями успели дать второй залп. Запели трубы и вся масса гусарской конницы начала поспешно отступать обратно к плетню.
Вот тут-то стрельцы не сплоховали. По команде головы они выбрались изо рва, поднялись на заваленный брёвнами бруствер (или как там эта часть засеки называется), даже пушки подкатили туда. Я снова услышал громовой голос стрелецкого головы, который командовал своим людям:
— Все разом, фитиль крепи! Полку крой! Па-али!
И снова сотня пищалей дала слитный залп по врагу. На сей раз в спину отступающим гусарам.
Вот теперь и нам пора опять вступать в дело. Я в третий раз высвистал длинную трель, надеясь, что её услышат на той стороне засеки. Вряд ли, конечно, но Колборн — не дурак, видит момент и знает, когда надо контратаковать.
Преследование — в этом поместная конница сильна. Мы обрушились на отступающих гусар, рубя им в спину. Рейтары зашли с другого фланга, снова предварив рукопашную выстрелами из пистолетов. И тут уж мы отвели душу! Многие гусары нашли свою смерть от наших сабель.
[1]Шапка бумажная — защитный головной убор, тип шлема. Это были стёганные шапки на вате или пуху, из сукна, шёлковых или бумажных (хлопок) материй, с толстой хлопчатобумажной или пеньковой подкладкой. В подкладку иногда помещались куски от панцирей или кольчуг. Также они имели металлический наносник. Представляла собой наиболее дешёвый военный головной убор в России до XVII века, поэтому встречалась довольно редко, используясь, в основном, беднейшей частью военного сословия.
[2]Кончар, концеж (тат. Kandzar, пол. Koncerz) — тип восточного и древнерусского колющего холодного оружия. Носился в ножнах на поясе военнослужащего или приторачивался к седлу коня. Представляет собой меч с прямым, длинным (до 1,6 метров) и узким трёх- или четырёхгранным клинком. Ограниченно применялся в государствах и странах Азии, восточной и центральной Европы в XII—XVII веках
[3]Чермное море (с церк.-слав. — «Красное море» от др.-греч. ?????? ???????; в оригинале ивр. ??-????, ям суф — букв. «Тростниковое море») — церковнославянское словосочетание в русском Синодальном переводе Библии, употребляемое для обозначения водоёма, воды которого расступились и пропустили Моисея и еврейский народ во время Исхода из Египта, а затем сомкнулись и погубили войско фараона. Возле него располагался один из станов Исхода