Скопец, сын Неба
Шрифт:
Иисус и его спутники подходят к синагоге, расположенной у реки на окраине города. У входа их встречает смотритель синагоги Иаир, маленький нервный фарисей, весь обвязанный молитвенными ремешками. Он придирчиво оглядывает чужаков, выясняет, откуда они родом, а затем предлагает им сделать пожертвование, словно только это может служить им платой за вход в его молитвенный дом. Иоанн опережает Иуду, потянувшегося к своему пеналу, и достает их кошеля на поясе один шекель. Иаир смягчается. У этих людей даже деньги приличные.
– Я положу их в хранилище, - говорит Иаир. - Входите.
В этой синагоге царит
Иисус с холодным вниманием наблюдает за присутствующими. Хмурому Иуде происходящее не интересно. Все молитвенные собрания похожи друг на друга. Они ему наскучили. И скамьи здесь неудобные для его увечной ноги. Только Иоанн чувствует себя хорошо. После харчевни кривого сирийца, после дома мытаря он, наконец, в чистом месте среди своих собратьев. Чтение Писания и споры вокруг его толкований ему не надоели. Здесь дети Израиля чтут Бога и хранят свое единство перед лицом его. Когда Иисус высказывает желание выступить, его это не удивляет: учитель должен говорить в таком месте. Но это почему-то не нравится Иуде, который бросает на Иисуса неодобрительный взгляд. Уж не завидует ли этот калека славе учителя?
А дальше начинают развиваться события, совершенно неожиданные для Иоанна.
Иисус приводит слова из Когелета - Проповедника.
– Всем и всему - одно: одна участь праведному и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы, как добродетельному, так и грешнику. Это-то и худо во всем, что делается под солнцем, что одна участь всем…
Он делает паузу и обводит собрание глазами.
– Даже в премудрости своей Соломон не знал, что, говоря о скорбном, возвещает о радостном. Участь одна на всех человеков, и участь эта - Царство Небесное. Вот благая весть для мира! Не ждет вас погибель, но всех примет Святой Дух, из которого вышел человек - и праведный, и грешный, и добрый, и злой, ибо в час смерти каждый оставит свое тело и свою душу навсегда и станет един с Небом.
– Если грехи не зачтутся человеку, то какая ему польза быть праведным? Уж не греху ли ты нас учишь? - вопрошает маленький нервный смотритель синагоги Иаир.
– Грешному зачитываются грехи его в этой жизни. Зло окружает его, зависть и месть преследуют его. Разве не знаете? Кто посеет плохое зерно, тот пожнет плохой урожай. Праведный освобождается от злого окружения, он воскресает для Духа Святого. Всякий воскресший наречется сыном Неба.
– Иудей ли ты? Странные слова ты говоришь. Уж не язычник ли это, говорящий нам о сынах Неба? Солнцу они поклоняются. Этих ты зовешь сынами Неба?
– Сыны Неба поклоняются тому, что превыше всего, - Святому Духу. Я - один из них. И хочу сделать вас свободными.
– Мы - дети Авраама и никому не были рабами.
– И Авраам - раб человеческого. И вы - рабы человеческого. Учителя ваши налагают на вас ноши невыносимые, а пророки приносят вам дары обременительные, и всякому, кто не примет их дар,
– Кто ты, чтобы хулить пророков?
– Пророки и близко не ходили там, где я стою. У врат в Царство Небесное.
Гневный рокот нарастает.
– Может ли овца быть пастырем овец?- продолжает Иисус.- Нет, не может, ибо не свободна от овечьего. Может ли человек быть пастырем людей? Нет, не может, ибо не свободен от человеческого. Почему же вас пасут те, кто не могут пасти, ибо ничем не свободнее вас?
– Моисей наш пастырь. А ты кто?
– Я больше, чем Моисей!
Начинается рев и переполох.
Потрясенный Иоанн словно во второй раз видит свой кошмарный сон. Разъяренные люди тащат Иисуса прочь из синагоги. На его лице - та же упрямая отрешенность. Иоанн ломает руки от бессилия и бежит вслед. Иисуса ведут за синагогу к ветхому сараю у реки, чтобы казнить по-иудейскому обычаю, забив камнями.
Более всех неистовствует маленький смотритель синагоги Иаир. Он снует между людьми, истерично сыпет проклятия и призывает к расправе. Завидев Иоанна, он кричит:
– Этот тоже с ним. Держите его!
Состояние кошмарного сна, в котором Иоанн пребывает, не позволяет ему даже испугаться, когда несколько рук хватают его. Происходит то же, что было в его родном Назарете. Но теперь он не сторонний наблюдатель, он - в числе приговоренных, и гнев толпы направлен на него. Его глаза застыли от ужаса. Он видит лишь безликую массу перед собой, и невероятная мысль бьется, как пойманная птица, в его голове: “Неужели я сейчас умру?”
– Этот юноша не со мной, - выкрикивает Иисус. - Он - левит и фарисей, как вы.
Он отходит в сторону от Иоанна и разводит руки, становясь похожим в своем новом плаще на алый крест.
– Не будет вам суда за мою кровь. А за его - будет! Не трогайте невинную душу! Хотите убить меня, так меня и убивайте. Вот я - один перед вами.
Толпа медлит в сомнении. Истеричный Иаир требует немедленной казни обоих. С пеной у рта он бегает перед горожанами, только охлаждая их своим отвратительным, бесноватым видом.
– Римляне идут! - вдруг раздается чей-то крик.
Вниз по улице спускается римский отряд, шагающий на купание к озеру. Их появление, неприятное само по себе, сейчас неприятно вдвойне, как присутствие свидетелей при семейной ссоре. Ничто не объединяет так нацию, как внешний враг. Солдаты, конечно же, не станут препятствовать их казни. Рим не вмешивается в местное судопроизводство. Он защищает только римских граждан. Солдаты не станут мешать, они поступят хуже. Они будут смеяться, забавляясь сценой, в которой одни евреи убивают других.
Мгновенное осознание этого действует на толпу как ледяной душ. Все окончательно охладевают. Руки разжимаются, и камни падают наземь. Иаир все еще пытается вложить их обратно в ладони горожан, но момент упущен. Строй солдат в алых плащах проходит мимо. Они поглядывают на толпу, перешучиваются между собой и озорно посвистывают. Наконец, эта длинная вереница врагов, словно мерзкий червь, проползает дальше, вниз, чтобы осквернить их Галилейское озеро.
Из толпы выходит рослый, крепкого сложения мужчина, Симон Петр, с повязкой Маккавея на лбу и коротко произносит: