Скопец, сын Неба
Шрифт:
– Вынеси это.
На дне чаши густая, темная жидкость.
– Вылить в яму и закопать? - спрашивает Петр.
– Зачем? - удивляется Иисус.
– В крови - душа.
– Сделай так,- безразлично подтверждает он и возвращается в комнату, откуда пахнет жженой тряпкой.
Цилла со страхом смотрит на чашу.
– Зачем он выпустил ей кровь? Он погубит мою мать. Говорила же тебе!
Петру самому боязно. И этот запах жженой тряпки. Именем какого бога Иисус совершает свой обряд?
– Святи
Цилла с фонарем спешит вперед. Вслед за женой он выходит из дому. Андрей с факелом сидит во дворе. Он недолюбливает жену своего брата и лишний раз не входит на их половину дома. При виде Петра, который держит в вытянутых руках чашу, он спрашивает:
– Что это?
– Кровь. Ее нужно закопать. Свети мне, Андрей. А ты принеси мотыгу, - приказывает Петр жене.
Они идут в дальний угол двора. Вертлявая собачонка крутится под ногами. Андрей пробует отогнать ее от Петра.
– Свети, брат! Я не вижу! - сердится он.
– Да чего ты?
– Это же кровь! Вдруг пролью.
– Ну и что!
– А в ней душа! - нравоучительно бормочет подоспевшая с мотыгой Цилла. - Этот колдун, может, нарочно нам ее дал, чтоб мы пролили.
– О чем она толкует? - удивляется Андрей.
– Вырой, брат, яму. Нужно закопать кровь, чтоб собака не съела.
Наконец, они закапывают кровь и придавливают сверху камнем, как надгробной плитой. Пес любопытно его обнюхивает. Цилла гонит собаку прочь. Они чувствуют себя участниками жуткого таинства, совершающими кровавый ритуал под покровом ночи, и возвращаются в дом тихие и оробевшие. Цилла не издает больше ни звука.
Жрец в лице невозмутимого Иисуса дает им последние наставления. На алтарь нужно принести молоко, инжир, мед и щепотку того, что он им оставляет. Муж и жена заворожено кивают в такт его словам.
– Сварите все это и поите ее.
Цилла бежит к матери. Петр выходит с Иисусом. И опять они безмолвно идут через весь город, сопровождаемые факелом Андрея. Всю дорогу Петр гадает, слышал ли Иисус оскорбительные слова Циллы в свой адрес. Но Иисус лишь холодно молчит. У ворот таможни он произносит:
– Утром сообщи мне о своей теще.
– Да, господин. Доброй ночи, господин.
Ворота таможни закрываются, и Петр облегченно вздыхает:
- Вот человек! Хоть бы слово лишнее сказал.
- А что болтать?- пожимает плечами Андрей.- Мне нравятся молчуны.
– Я тоже не из болтливых, - сердится Петр.- Но от его молчания у меня аж скулы свело.
Братья возвращаются в свой дом по ночному Капернауму.
При виде Иисуса Иоанн бросается к нему навстречу. Он извелся за этот час, который учитель провел во враждебном городе.
– Ну что, учитель?
Иисус несколько удивлен такой заботой
– Думаю, она поправится, - сухо отвечает он и уходит в свою комнату.
Один камень падает с души юноши, но на его место ложится другой: Иисус его больше не любит.
Матфей дружески подмигивает ему. Запирая ворота, он успел поговорить с братьями. Рыбаки были вежливы и очень уважительны. Тень почтения к Иисусу коснулась и мытаря.
– Он сердится на меня, - заключает Иоанн.
– Нет, - успокаивает его Матфей. - Ему нужно уединение. Иногда человек устает даже от самых близких людей.
Утром Иоанн спешит на озеро, чтобы расспросить Петра во всех подробностях о вчерашнем лечении. Но Петру особенно сообщить нечего, кроме того, что теще как будто стало лучше. Священнодействий Иисуса он не видел, а рассказывать о семейных спорах нет нужды.
– А строг твой учитель,- признается Петр. - Слова лишнего не скажет. Вот и сегодня утром. Выслушал меня, сказал, истолочь горчичное зерно и обмазать тещу, чтобы прогрелась, и ни слова больше. Сразу видно, ученый человек.
– Он добрый. Просто вы его рассердили.
– Чем это мы его рассердили?
– А в синагоге?..
Рыбак не хочет вспоминать об этом и возвращается к починке сети. Иоанн оглядывается по сторонам. Погода с утра портится. Темные тучи от финикийского побережья ползут по небу. В их причудливой форме ему видятся какие-то звери.
– А вот и учитель, - произносит он.
Петр отрывается от своих сетей и смотрит на холм. Иисус поднимается на свой любимый пригорок и садится там лицом к озеру и спиной к городу. Ветер треплет его алый плащ, будто флаг.
– Почему он каждый день сидит там?
Иоанн со знанием дела поучает:
– Ему нужно уединение. Иногда человек устает даже от самых близких ему людей.
– Это верно, - вздыхает Петр, вспоминая собственную жену.
Андрей рубит с плеча:
– Значит, вы зануды, если он от вас устал.
– Кто мы? - спрашивает юноша.
– И ты, и твой мытарь, и ваш хромун.
– Мытарь не мой и хромун тоже не мой! - отвечает оскорблено Иоанн. - И мы не зануды! Просто учителю нужно уединение. Может он с Небом говорит? Он пророк! И видит то, чего мы не видим.
Братья не смеют спорить.
Иоанн вдохновляется.
– Вот и люди какие-то из вашего города сюда идут. Тоже, наверное, поняли, что обидели пророка.
Из Капернаума к озеру спускается толпа мужчин. Они проходят огороды, караванный тракт и направляются к холму, на котором восседает Иисус. Фарисеи гонят перед собою женщину. Петр легко узнает среди них фигуру смотрителя синагоги, и ему это совсем не нравится. Где бы ни появлялся Иаир, всюду начинаются конфликты. Одновременно от таможни к холму поднимается хромой Иуда. Он чуть опережает толпу.