Сквозь тьму
Шрифт:
“Я не знаю”, - прошептал Бембо в ответ. Фортвежец не вел себя странно, за исключением того, что был готов высказать свое мнение. Но в Громхеорте это было довольно странно само по себе. Бембо опустил правую руку на трость, которую носил на поясе. Он немного повысил голос. “Это достаточно близко, приятель”.
Фортвежец не только остановился, он поклонился, почти как если бы он сам был альгарвейцем. Он рассмеялся, и смех его был резким и горьким. “Я не опасный безумец. Это заманчивая роль, но я не могу ее сыграть. Временами мне хотелось бы, чтобы я мог,
Это был модный разговор. Орасте это ничего не дало. Он пророкотал: “Переходи к сути или проваливай”.
Еще раз поклонившись, фортвежец сказал: “Я так и сделаю. Мой племянник забил моего сына до смерти стулом, и никто ничего с этим не сделал. Никто ничего с этим не сделает. У меня тоже нет шансов заставить кого-нибудь что-нибудь с этим сделать. Должен ли я думать, что в Громхеорте все хорошо?”
Его туника была довольно чистой и довольно стильной - не то чтобы Бембо думал, что туники длиной до колен, которые носили мужчины Фортвежья, сильно отличались по стилю. Он говорил как образованный человек. У него были нервы в избытке - то, что он так открыто говорил с альгарвейцами, доказывало это. Имея деньги, образование и нервы... “Почему вы не можете заставить кого-нибудь что-нибудь с этим сделать?” - Спросил Бембо в искреннем замешательстве.
“Почему?” - спросил фортвежец. “Я скажу тебе почему, клянусь вышеприведенной силой. Потому что мой племянник, да поглотят его подземные силы, был в увольнении из бригады Плегмунда, когда он это сделал. У вас есть еще вопросы, сэр?”
“О, ты тот самый сын шлюхи”, - сказал Орасте. “Я слышал о тебе”. Бембо кивнул; он тоже слышал об этом парне. Орасте пожал плечами. “Нет, ты ничего не можешь с этим поделать. Продолжай, проваливай”. Слова остались грубыми. Тон, теперь, не был таким. Если бы это исходило от другого мужчины, Бембо мог бы даже назвать это сочувствием. Со стороны Орасте это было трудно представить.
“Я не ожидал, что ты что-нибудь сделаешь”, - ответил фортвежец. “Но ты спросил, почему ничего смешного. Теперь я тебе сказал. Хорошего дня”. Отвесив еще один поклон, он зашагал прочь.
“Бедняга”, - сказал Бембо. “Как только ты окажешься в бригаде Плегмунда, ты сможешь делать все, что тебе, черт возьми, заблагорассудится, при условии, что ты не сделаешь этого с Аналгарвианом”.
“Это правда, и так тоже должно быть”, - сказал Ораст. “Но этот парень не так бы смотрел на вещи - я это вижу”. Он ругнулся. “Никто никогда не говорил, что жизнь справедлива. Давай”.
Они пошли дальше. Когда они завернули за угол, взгляд Бембо упал на амана, идущего рядом с капюшоном своей длинной туники, натянутой на макушку. В теплый летний день это привлекло внимание констебля почти с такой же готовностью, как привлекла бы симпатичная девушка. Черты лица под капюшоном не казались особенно вегийскими: светлая кожа, прямой нос. И тогда Бембо понял, что эти черты действительно кажутся знакомыми. “Силы свыше!” - воскликнул он. “Это тот старый каунианин из Ойнгестуна”.
“Что это?” Спросил Орасте. Бембо указал. Другой констебль
“Это точно он”. Бембо повысил голос. “Стой на месте! Да, ты, уродливый старый каунианский мешок с навозом!”
Старик - Бривибас, так его звали - выглядел так, как будто подумывал о побеге. Затем его плечи поникли; он, должно быть, понял, что ошибка с большой вероятностью может оказаться фатальной. Вместо этого он повернулся к Бембо Андорасте со странным фатализмом. “Очень хорошо. У тебя есть я. Делай все, что в твоих силах”.
Может быть, он сказал что-то подобное в надежде смягчить сердца конюшен. Это могло сработать с Бембо: маловероятно, но могло сработать. Для Орасте такое приглашение было просто напрашиванием на неприятности.
Бембо попытался отгородиться от своего коллеги, хотя и не мог толком сказать почему: он не очень-то нуждался в каунианцах. “Хорошо, какое оправдание вы собираетесь нам предложить за то, что мы на этот раз тайком покинули ваш район?” - потребовал он от старика.
“Никаких оправданий, только правда: я все еще пытаюсь узнать, что стало с моей внучкой”, - ответил Бривибас.
“Недостаточно хорош, старик”, - сказал Орасте и высвободил свою дубинку. Каунианин склонил голову, ожидая.
“Подожди минутку”, - сказал Бембо Орасте, который посмотрел на него так, как будто он был не в своем уме. Обращаясь к Бривибасу, Бембо сказал: “Как ты думаешь, почему она здесь? Я имею в виду, именно здесь, в этой части города?” Если бы у каунианца не было хорошего ответа, ничто из того, что Бембо мог сказать, не помешало бы Орасте заняться своим развлечением.
Бривибас сказал: “Я полагаю, она сбежала с фортвежским юношей по имени Эалстан, который живет где-то на этой улице”.
“Я верю, что ты дурак”, - сказал Бембо. Если девушка жила с жителем Фортвежья, она была обязана быть в лучшем положении, чем любой из каунианцев, застрявших в их многолюдном районе. Никто не стал бы бросать ее в фургон и отправлять на запад, или, может быть, на восток, в жертву. Неужели старый дурак был слишком слеп, чтобы увидеть это?
К удивлению констебля, в глазах Бривибаса блеснули слезы. “Она - все, что у меня есть в этом мире. Вас удивляет, что я хочу знать, что с ней стало?”
“Иногда тебе лучше не знать”, - ответил Бембо.
Бривибас уставился на него так, как будто он только что заявил, что мир перевернулся, и не существует такой вещи, как волшебство. “Знание всегда предпочтительнее невежества”, - заявил он.
“Ну, приятель, вот кое-какие знания, которых у тебя раньше не было”, - сказал Ораст и ударил Бривибаса дубинкой по ребрам. Старый каунианин застонал и сложился гармошкой. Орасте ударил его снова. Он упал на одно колено. Орасте ударил его еще раз, затем, казалось, потерял интерес. “Теперь ты понимаешь?” - рявкнул он.