Славься, Темная Властительница!
Шрифт:
– Захлопни клюв! Или я неясно выразилась?! – пальцы в толстых перчатках коснулись болта, лицо исказила гримаса боли. – Вернёшься в город, – продолжила она, – возьмёшь свое отродье, мужа и весь тот мусор, что готов был за вами идти. Вы пойдёте в порт и сядете на первое попавшееся корыто, а потом уплывёте так далеко, как только сможете. И больше никогда, слышала, никогда сюда не вернётесь.
На бледном лице застыло непонимание. Больше минуты прошло, прежде чем девушка осознала свою участь. Она будет жить! И не только она. Её друзья и родные, муж и дочь, их только что пощадили. Счастье было неописуемо, на мгновение она даже забыла
А чуть поодаль, перегруженная эмоциями эльфийка в зелёном платье прижалась спиной к спине серого ослика. Ей очень хотелось верить, что всё закончилось. Она ведь смогла удержать Миз от непоправимого. Сделала то, о чём той ночью в конюшнях просила её правительница Параракса. По крайней мере, на этот раз.
====== Здравствуй, Тёмная Властительница! Часть шестая ======
– Не твоё дело, – очередной отказ не мог остановит Клауса, некромант вновь и вновь призывал Мизори одуматься. Но ответ был неизменным. – Ты министр здравоохранения, а не кровавой резни. Вот и изволь заботиться о здоровье людей, а не решать, на какой площади сколько голов я должна водрузить на колья.
– Ошибаешься, госпожа! – не отступал мальчишка. – Тебе ли не знать, как изменчивы элементалисты, верить им глупо. Сегодня эта шлюха Солара клянётся в вечной дружбе, а завтра собирает армию и идёт тебя свергать, благо теперь у неё есть законный наследник престола и соратники. Подарочный набор «Переворот»! Конструктор «Собери мятеж»! Вот когда они вернутся с флотом какого-нибудь государства, вот тогда начнётся резня! А я против! Я за здоровье. И нет более верного средства сделать народ здоровым, чем своевременная ампутация особо вредных голов.
– Я своего решения не изменю. И вообще, убирайся! Убирайтесь все! – голос сорвался на крик. – Да не ты, – рука ухватила фельдшера за рукав платья, – ты можешь остаться. И достать, наконец, эту мерзость!!!
Собравшиеся опасливо попятились к выходу, оставив королеву наедине с врачом. Девушка сидела в глубоком кресле, теперь её уже единственный глаз следил за тем, как вода булькает в ванночке для стерилизации. Боль приглушена единственно доступной сейчас анестезией, пустые бутылки у ног никто так и не убрал. Извлечение стрелы она переживёт, не в первый раз. Только осознание того, что глаз уже не вернуть, приводило в бешенство. Все мысли были лишь об этой утрате. Она бы тысячу жриц отправила на костёр, если бы оно помогло вернуть полное зрение. Но нет, Мерль права. Месть здесь бесполезна, и она не разбойница с большой дороги, а полновластная королева. Отныне вся эта земля подлинно принадлежит ей.
– Мне повторить? – произнесла колдунья уже спокойным голосом. Оркесса не шелохнулась, остался и жавшийся за её спиной филин.
– Дело одно, большое очень, – пробормотала Инь, теребя краешек бинта. Сейчас она, как и большинство орков, переживших битву, очень походила на мумию. – Байцы наши того, хотят удовлетворить свои естественные надобности. Ненаваиваивались они совсем, надо бы решить проблемку.
– Вот и решай проблемку со своими орками сама. Я вам не девушка для удовлетворения потребностей.
– Леди Инь имеет ввиду, что было бы очень здорово дать её людям слегка пограбить этот большой
– А я с тобой не говорила, – в филина полетела чернильница, жест обидный и доселе непозволительный. – Что ж у нас здесь за командир такой, если не может удержать в повиновении полторы сотни узких лбов? Хош набедренную повязку натянул бы на лицо, чтоб скрыть свой стыд от осознания, какую бездарность поставил во главе войска.
Фраза подействовала именно так, как и рассчитывала магесса: по телу личного телохранителя вождя пробежала мелкая дрожь, пальцы стиснули стальную рукоять глефы, глаза налились кровью. Сейчас взорвётся.
– Хош-Ага приказал мне выполнять всё, что ты скажешь, – она стукнула рукоятью оружия о землю. – Он сказал, что это хорошо для орков. Но то, что ты делаешь сейчас – плохо и глупо. Да, ты можешь приказать, и я пойду к войнам и скажу им засунуть мешки для добра в их зелёные задницы. Тех, кто не послушает – убью. Или меня убьют. Воля моего вождя священна. Только потом не будет такой силы, что сможет заставить войнов снова пойти за мной. И за тобой тоже. Так-то, – она скрестила руки на груди, пытливо вглядываясь в смуглое лицо женщины.
– Поступай, как знаешь...
Совсем не тот ответ. Телохранитель оказалась снаружи шатра, совершенно не зная, что делать. Голова болела сильнее многочисленных ран, скрытых бинтами. Что она знает? Ничего! Думать – это не для орков. По крайней мере, не для всех.
– Госпожа Инь размышляет? – поинтересовался филин. – Знаете, на западе, далеко-далеко, есть страна Тарлития. Страна как страна, но есть в ней один обычай: особь мужского пола имеет право, нет, даже обязана, во всём помогать особи женского пола. Просто так. Может на секунду представим, что мы из этой страны, и тогда госпожа Инь примет к сведению мнение Болтливой Птицы?
Оркесса недоверчиво свела брови.
– У меня своя голова имеется. Обойдусь без советов, – огрызнулась она.
– Так никто не говорит о советах. Представь, что я обязан помочь...
Армия Параракса входила в город, солдаты растекались по улицам и переулкам, брали под контроль квартал за кварталом. Первой выступила кавалерия, разбившиеся на десятки солдаты заняли дома самых знатных дворянских семейств. Прочие Хайницы – дома аристократов пониже. Это походило на соревновательный забег. С призами! Только хозяева призов об этом ещё не знали.
Пройдут года, и приказ, полученный солдатами, войдёт в учебники военной науки. Он был прост, он был гениален.
«Этот город отныне ваша добыча! Всё, что в нём есть, принадлежит вам! Приходите и берите столько, сколько сможете унести! Кто первый увидел – того и добро! А каждого, кто попробует вам помешать, можете смело убить или обратить в рабство!»
О, как возликовали орки, услышав слова Инь. Многие даже стали прибавлять приставку «Ага» к имени безродной. Только Мун горько усмехнулся, он единственный понял красоту манёвра человеков. Понял, но огорчился не сильно – маленький кусок большого пирога тоже кусок. А уж голодному и вовсе предел мечтаний.