Славься, Темная Властительница!
Шрифт:
О, мёртвые боги, сколько раз в своих снах она видела, как подруга приходит за ней. Как рушатся ненавистные стены, как она обретает свободу. Нет, надежды на это слабы. Континент – не захолустная деревенька, и о том, что однажды сойдутся в смертельной схватке Мизори Торвальд и Олаф Фрай, она не могла мечтать даже под пыткой. Но мечтала. Человеческая жестокость способна творить чудеса в редкие часы отдыха и во время истязаний. А ещё она верила, что там, снаружи, её курносая подруга делает для людей что-то хорошее. Что-то великое, на что у Эмми не хватило бы сил и решимости. В смысле, подвиги, а не танцы на столе.
Мизори. Из множества её друзей дочка рыбака была самой любимой. Да, никто не доставлял ей столько проблем, ни с кем другим она не спорила так ожесточённо, но было в юной Торвальд то, чего Эмми всегда
Йохан Штернмаер. Волшебник быстро заметил перспективную магессу, положил на неё глаз, а потом и руки, очаровал лживыми речами. Но он лишь хотел её использовать! Сделать из неё марионетку! Стремился осуществить не её мечты, а свои собственные! Он поссорил их с Эмми, а потом сделал что-то с Артуром. Земляная элементалистка была уверена, что просто так молодой граф не взбесился бы. Дальше? Суд, приговор для Мизори и долгое расставание.
Время неостановимо. Она окончила Академию и стала жрицей Солара, как и мечтала всю жизнь. Мизори получила предложение стать героем. Они часто переписывались. Эмми простила подруге смерть Артура. Кажется, что Торвальд искренне раскаялась и работала вовсе не из-за страха, а получала удовольствие от спасения чужих жизней, даже рискуя своей. Кто-то сказал: если у тебя есть мечта, никто и ничто не в силах отнять её у тебя.
Кто-то сказал глупость.
Через три года некто посодействовал её переводу. Некто достаточно могущественный, чтобы Всеконтинентальная Гильдия Жрецов пошла ему навстречу и отправила молодую жрицу в город Таман. С виду это выглядело как повышение, ведь девушка со столь незначительным потенциалом имела немного шансов получить должность верховного жреца в большом городе, четвёртом по величине в Парараксе и, возможно, самом красивом. Она и обрадовалась поначалу, как мышка, нашедшая большой, никем не охраняемый кусок сыра. Счастье продлилось ровно до того момента, когда её не пригласили на встречу с местным владыкой. На Континенте много людей с фамилией Фрай, но кто мог подумать, что правителем города окажется именно отец Артура? Гильдия её продала, а возможно, кто-то приказал им её выдать. Скорее всего, и первое, и второе. Так внешний мир девушки сжался до размеров темницы графа Олафа. Сколько времени она здесь? Неизвестно. Но явно больше полугода. Жизнь здесь похожа на ад...
Рука девушки уцепилась за верёвку, подтягивая тело к зависшей над полом петле. Всё как обычно, сначала затащить туда верхнюю половину, потом ноги. Готово. Магию больше ничего не сдерживает, и она бежит по телу, словно кровь по венам. Из-под кожи пробиваются тонкие корни, опутывая верёвки, создавая точки опоры для ног и спины, образуя подобие кресла. Теперь она может заблокировать боль и начать лечение, исцелить раны, чтобы Он вновь смог насладится её мучениями в следующий раз.
– Знаешь, каково потерять всё?! Мучиться от бессилия?! Быть лишённым возможности отомстить?! Знать, что никто и ничто тебе уже не поможет? Утратить надежду? – хриплый голос у самого уха. Слова плавно вливаются в мозг, погружаясь всё глубже, продираясь сквозь отчаянный вопль нервных рецепторов.
– Да, – шёпот разбитых в кровь губ.
– Нет, – в словах сквозит насмешка. – Ты ещё надеешься, и будь спокойна, ты умрёшь не раньше, чем умрёт эта надежда.
Девушка вскрикнула. Капли холодного пота застыли на её лице. Всего лишь сон, хотя и не отличимый от реальности. Но её кости целы, и кровь не течёт из многочисленных ран, не ноют ожоги... Сон. Она понимала, о чём говорит Олаф, он рассказал ей в первые дни, надеялся добавить
В подземельях нет смены дня и ночи, в подземелье лишь одно время суток – кромешная темнота, лишённая даже такой малости, как лунный свет. Почти лишённая звуков. Всё, что здесь можно услышать – звон цепей и стоны других узников, леденящие душу вопли пытаемых и тихое шуршание шагов, разбавленное бряканьем подкованных сапог. Но время этих шагов придёт не скоро. Их последняя с лордом Фраем встреча окончилась триумфом феодала. Каким-то неведомым образом ему удалось пропихнуть в управление по делам подвигов Святого Астролора свой запрос. Действительно неведомым, ведь чиновники Светлой Империи не могут брать взятки! Прошение о помощи, написанное рукой специально угнетённого лавочника, просьба избавить Параракс от исчадия ада, известного под прозвищем Ледяной Властелин. И знаете что? Прошение удовлетворено, и по нему направлена... Кто бы вы думали? Да, теперь-то ей точно конец. Дорц за время своего правления истребил столько героев, что на колья для их голов ушла небольшая роща! Месть наконец-то свершится! А когда она свершится, в жрице больше не будет нужды, она отправится вслед за подругой.
Тот разговор засел в сердце Эммы словно обломок стрелы. О Тихоне Дорце она знала немного, но этого было достаточно, чтобы понять, какая опасность угрожает Мизори. Конечно, Торвальд – очень могущественная колдунья. К окончанию третьего курса её потенциал был сравним с потенциалом сильнейших водяных элементалистов Континента, а ведь с тех пор прошло без малого пять лет. Она сильнее врага, по меньшей мере, на треть! Но что делать со стражей? С солдатами и наёмниками, которые встанут на её пути? И даже сам Дорц хоть и слабее, но несравнимо опытнее и искусней. А у её Мизори такая горячая голова...
Ответ на вопрос могло дать только лишь время, лишь новые звуки шагов и новая боль.
Она дождалась. Обитые полосами холодного железа ворота отворились с протяжным скрипом. Два стражника остались снаружи, ещё двое встали у входа с арбалетами наперевес, последний охранник приблизился к колдунье и, взяв за руку, потащил к стене, в которую были вмурованы тяжёлые кольца. Запястье отозвалось болью от силы захвата и неприятия холодного железа, из которого была сделана амуниция охранника. Да, её стерегли, не оставляя ни единого шанса вырваться, и лишь когда на запястьях девушки сомкнулись кандалы, граф позволил двум из трёх охранников выйти.
Лицо властителя немногим отличалось от его обычного лица – такое же суховатое, покрытое сетью мелких морщин, с проседью на висках. Маленькие глазки пытливо всматривались в зелёные глаза жрицы, изредка косясь на разложенные рядом щипцы и крючья. Замерев, точно о чём-то размышляя, граф взял со стола длинный паяльный жезл на магическом питании, надавил на руну, наблюдая, как митрильный наконечник раскаляется добела. Эмма закрыла глаза, делая глубокий вдох. Сырой воздух подземелья так сладок, когда знаешь, что уже через мгновение его сменит запах горелого мяса. Что немаловажно, твоего собственного. Но вместо боли до неё донёсся металлический звон, а вслед за этим что-то мягкое бухнулось на укреплённый пол. Очи девушки распахнулись, и пред ними предстала картина, в реальность которой не поверил бы ни один житель северного графства: Олаф Фрай, павший на колени. Жезл откатился в сторону, стражник усиленно протирал глаза, а тело пожилого мужчины содрогалось от рыданий. Он поднял голову. По морщинистому лицу текли тонкие полоски слёз, губы дрожали, повторяя одно-единственное слово...