Славься, Темная Властительница!

ivan_kun

Магесса один за другим развязывала ремешки, крепящие перчатки к рукавам. Мизори окончательно потеряла представление о том, что сейчас происходит. И вот, наконец, покрытая металлическими нитями материя спала с руки, обнажая чёрную как уголь кожу. Зрелище было настолько пугающим, что даже привыкшей ковыряться в китовых внутренностях Торвальд пришлось приложить усилие, дабы подавить рвотный позыв. Сухая, похожая на обгорелую ветку конечность была пронизана сетью ярко-красных вен, от которых исходил нестерпимый жар.

— Она горячая, около восьмидесяти градусов. Но проблема не в этом. Проблема в том, что

я — огонь, — послышалось из-под воротника. — Обычно я контролирую свои эмоции, но сейчас ненадолго ослаблю контроль.

Обгорелая кожа постепенно начала покрываться синим пламенем. Сначала огня было немного, но уже через несколько секунд рука пылала, точно смоляной факел.

— Сейчас я не читала заклинания, даже не помышляла об этом, но она всё равно горит.

— Действительно странно.

— Мизори, обычно у магов такое происходит ближе к тридцати годам, да и то не у всех. С вами же это случится в ближайшие несколько лет. Ваше тело станет телом воздушного элементалиста, а ваши чувства станут ветром. Любовь, страх, ненависть… Особенно будьте осторожны с ненавистью. Потому что возненавидев кого-то, вы запросто можете его убить. Я пришла предупредить вас до того, как случится неповторимое, ведь иногда мы ненавидим даже близких людей. — Пламя потухло. Несколько раз сжав и разжав кисть, девушка водрузила перчатку на место. — Берегите их, они — самое ценное, что может быть в жизни, не важно, маг ты или простой человек.

— Вообще-то, у меня нет близких, — тихо возразила Торвальд. — И после того, что ты рассказала, сомневаюсь, что будут.

— Будут, — Кэт на мгновение приподняла очки. — Обязательно будут, ведь, в отличие от огня, ветер может быть ласковым и нежным.

Вечерело. Мизори швыряла камни, безжалостно топя разноцветные листья. Она больше не думала о власти и поцелуях, даже прекрасные штаны покинули её помыслы. Из головы девушки никак не выходили глаза Катрины, горящие, точно раскалённые угли.

====== По следам странствующего кондитера ======

— А потом она попросту вытолкнула меня за дверь. Ты понимаешь? Меня! Я ведь столько всего для неё сделала! — разгневанная эльфийка страстно размахивала руками, пытаясь объяснить собеседнику ту бездну боли, в которую её погрузила синеглазая подруга.

— Что, например? — поинтересовался собеседник.

— Например… — остроухая запнулась. Будучи девушкой активной, она делала очень много разностей. Но категорически все эти разности были сделаны не для Торвальд. — Полотенчико! Между прочим, ручная эльфийская работа, — нашлась Мерль, скрестив руки на груди и гордо вскинув подбородок.

— И вовсе не ручная, — укоризненно заметил голос.

— Ну, вот я и хотела сделать хоть что-нибудь. Попарить её хорошенько, а она меня выставила.

— Возможно, на то есть свои причины. Маги — существа непознанные и таинственные.

— Нет в ней ничего таинственного: девушка как девушка. Ты и то таинственнее.

— Тогда как насчёт таинственной морковки для меня, таинственного? — весело заметил голос.

— Вот, держи. — Она погрузила руку в темноту переулка, а когда высунула обратно, моркови в руке уже не было. — Если бы со всеми было так просто: угостил морковкой и человек доволен. Я уже вижу…

— Бесконечные войны за право контролировать морковные поля.

Брат идёт на брата, сын на отца, а гробовщики на работу, и всё — во имя обладания вожделенными овощами.

— Ты опять прав. Мог бы хоть разочек ошибиться, для разнообразия.

Мизори появилась весёлая и совершенно безразличная к возмущённым эльфийским мордашкам. Девушка переоделась, сейчас на ней была обычная одежда путешественника: длинный жилет поверх серой блузы, свободные кожаные штаны, туфли. Даже неотъемлемые боевые перчатки были заменены на обычные, из оленьей шкуры.

— Пытаюсь показать миролюбие, — улыбнулась магесса.

— После сегодняшнего это будет несколько проблематично.

— Миролюбие магов чем-то сродни орочьему. Оно «кажется». Глядишь, оценят.

— Всенепременно, Моя Королева, — с неба упал огромный комок перьев. — Если не рядовые, то вождь и шаманка обязательно, а большего нам и не надо. До сих пор восхищаюсь вашим ходом. Это же надо было додуматься оставить Хошу реальную власть и даже увеличить её, дав право лично выбирать переселенцев. Как вам это удалось?

— Да не делала я никаких ходов, — тряхнула волосами Торвальд. — Не могу же я взаправду быть их Ярлом. А если не я, то Цин. Договор-то мы с ним заключаем. Кто будет его соблюдать, если старик утратит авторитет?

— Так вот в чём суть! — озадаченно протянула Мерль.

— Нет, моя дорогая пленница, суть в том, что мир будет заключён не между Парараксом и Западными Землями, а между орками и мной лично. Я очень надеюсь, что нашему воинственному недомерку хватит ума осознать такую простую вещь.

Несмотря на то, что сражение окончилось лишь пару часов назад, встречные зеленокожие уже проявляли своего рода почтение, а точнее лениво кивали, дружелюбно щуря звериные глаза. Чуть позже Мизори откроет для себя это интересное свойство тёмной расы: их невероятная жестокость во времена войн приводила к столь же невероятной лености в жизни мирной. Но в тот момент она мало думала о подобном, все мысли заменял пресловутый договор. Она поручила его составление филину, строго наказав не заламывать особо высоких требований. Птица согласилась со скрипом: по его мнению, ограбление проигравшего — самый святой постулат внешней политики. Тяжело было объяснить, что после великого открытия, сделанного Торвальд во время сражения, зеленокожие могут с чистой совестью послать любые мирные инициативы в направлении, которое королевским устам произносить не подобает. Хош-Цин не был бы самим собой, если бы в этот самый момент его доблестные воины не разбирали злополучную решётку на металлолом. Да и что взять с этих оборванцев?

— Моя Королева волнуется? — осведомился Гуамоко. — Не стоит, я подготовил действительно простой проект, который сгодится даже для орочьих мозгов.

— Тогда, может, ты сам всё и закончишь? Утрясёшь формальности, а я тем временем поспешу в столицу. Времени осталось совсем немного.

— Чтобы меня насадили на вертел? Ваше Величество должно понимать традиционную важность грубой силы в таких вопросах. Вы — живое напоминание об их слабости и заключённом договоре. Ваше Величество, с этого момента вы больше, чем источник несчастных случаев, на вас будут завязаны важные государственные отношения, и только от вас будет зависеть, во что они выльются.