Следователи
Шрифт:
— Давайте все же вернемся к тем, кто бывал у вас.
— Но это же все наши знакомые или родственники! Ольги и мои!
— У вас была большая семья?
— Семеро детей. Пятеро братьев, две сестры.
— Большая разница в возрасте?
— Между старшим и младшим разрыв примерно лет шестнадцать. Даже семнадцать... Сейчас все работают, у всех свои дети.
— Встречаетесь?
— Редко. Может, из-за разницы в возрасте... — он опять провел рукой по волосам. — Я не люблю ходить по гостям. Да и они тоже. Видно, так нас воспитали.
— А все-таки?
— Иногда годами не видимся, иногда в
— Звоните друг другу?
— К чему? Встретишься иной раз в магазине или на улице, поговоришь. Вот и все.
— Родители живы?
— Только мать.
— Помогаете?
— Она живет с младшей сестрой и ее мужем. В семье. Если б одна, может, и помогали б. Шестьдесят два года... Еще крепкая!
— Вы могли бы дать их адреса?
Паламарчук замялся:
— У меня и нет всех. Кто переехал, кто сменил адрес.
— А если поедете с инспектором на машине? Показать сможете?
— Вряд ли... — он почувствовал неловкость. — У некоторых и не был никогда. Все самостоятельные, отошли друг от друга. Не то что когда-то... Один брат — инженер. Жил на Крокувос. Теперь переехал. Часто в командировках. Борислав, тот помоложе, года три назад получил квартиру где-то недалеко от Виршулишкес. Он к себе не приглашал, и я у него не был. Когда жил на Лепкальне, у них не было ванной. Тогда часто виделись: приходили к нам купаться... Одна сестра работает на заводе, живет с семьей. Другая — старая дева. Еще Николай в деревне.
— Вы старший?
— Старший — Павел. Тот, что в Минске. Я говорю: видимся редко!
— Тогда, пожалуй, вы не сможете дать их характеристики. И вряд ли знаете, кто как жил в последнее время...
— Пожалуй, — Паламарчук кивнул. — Только и мне в жизни мало кто помогал. С четырнадцати лет вкалывал. Все этими вот руками. Сам стал на ноги... — он взглянул на следователя. — Квартиру нашу видели... Не хуже других жили! Цветной телевизор, пианино. Велосипед у Геннадия был, продали. Летом собирались взять мотороллер...
У жены Желнеровича были маленькие руки, мягкие черты лица, округлые линии подбородка, шеи. Она повесила плащ и села к столу напротив следователя.
— Ко мне приезжали, интересовались моим бывшим мужем, Желнеровичем. Теперь я знаю. Это в связи с убийством племянника... Так?
Шивене кивнула.
— Конечно, в нашей с ним семейной жизни было всякое. Но на такое он не способен!
Свидетельство бывшей жены только подтвердило наличие тупика, в котором пребывало следствие.
— Спасибо, что вы пришли.
— Бедная Ольга, — женщина вздохнула. — Как она? Говорят, все еще в больнице в тяжелом состоянии.
— Как раз сегодня я собираюсь ее увидеть.
— Такое пережить!
— Что вы можете сказать о ее семье? О тех, кто их навещал?
Желнерович задумалась.
— Особенной близости между нами не было. Ольга — хорошая мать, отменная жена. Не мне чета! Но... — она покачала головой. — Я не могла бы так жить. Тихо, благостно... Цветной телевизор, скатерть. Тапочки для ног. А что еще? По воскресеньям они играли в лото! Вдвоем!
— Наверное, и читали тоже?
— Только «Овощные блюда». Или что-нибудь еще в том же роде.
— Когда вы видели их в последний раз?
— В декабре. В магазине на проспекте Ленина. Они тогда купили огромную хрустальную вазу.
— По-моему, я видела ее.
— А зачем? Пыль собирать? Да спустись они чуть дальше по проспекту, на площадь... Столько интересного!
— Материально они хорошо живут?
— Деньги всегда были. Паламарчук экономен, зарабатывает. Все-таки огранщик! Сам ведет бюджет. Ольга в цехе тоже прилично получает. Да еще моя бывшая свекровь, ее мать!
— А что она?
— Жила раньше на хуторе. Работала, бедствовала. Тянула детей... Муж не помогал, ушел в другую семью. Через несколько лет двоюродный брат предложил переехать в Вильнюс. Он протезист был, частник. Горбун. Семьи никогда не имел, деньги водились, — Желнерович налила воды из графина, словно нехотя выпила. — Свекровь переехала к нему. Он, как бывает, привязался к детям, помог получить образование, содержал всех. Когда умер, все перешло к свекрови... — она отставила стакан. — А может, дальше... К Паламарчукам. Свекровь вынуждена жить со мной, с чужим ей, в сущности, человеком. К тому же этот раздел имущества... — она помолчала. — У покойного было несколько любопытных вещиц. Я помню золотой обруч, кулон с изумрудом...
Из блокнота следователя. Типовая версия
Убийство в закрытом помещении (в квартире, в домашних постройках). С причинением, как правило, большого числа телесных повреждений в разных частях тела...
Вариант Б
Убийство могло совершить лицо, проживающее по соседству или даже по месту совершения преступления.
Возможные мотивы: антиобщественное поведение убийцы, корысть...
Из приговора Верховного Суда Литовской ССР по делу об убийстве несовершеннолетнего Геннадия Оливетского
...Обстоятельств, смягчающих ответственность подсудимого, судом не установлено. Подсудимый совершил преступление в отношении несовершеннолетнего и являлся его родственником... Способ совершения преступления удивительно жесток, что свидетельствует о бесчеловечности подсудимого. В результате он завладел имуществом человека, который воспитывал его в детские годы. Мотивы преступления глубоко аморальны. Эти обстоятельства свидетельствуют об исключительно высокой степени опасности совершенного преступления, в связи с чем необходимо применить исключительную меру наказания...
Из протокола судебного заседания Верховного Суда Литовской ССР по делу об убийстве несовершеннолетнего Геннадия Оливетского
Подсудимому предоставляется последнее слово.
Подсудимый: «Я прошу сохранить мне жизнь».
Суд удаляется в совещательную комнату для постановления приговора.
Суд возвращается в зал заседаний. Председательствующий оглашает приговор и спрашивает участников процесса, поняли ли они приговор.
Участники процесса приговор поняли.
Заседание окончено 19 июня в 16 часов.