Следователи
Шрифт:
Из блокнота следователя.
Латинская юридическая фразеология
Наказание не может быть вечным, но вина пребывает вовек.
Кассеты с записью допроса Борислава Паламарчука равномерно вращались. Иногда обвиняемый надолго умолкал, тогда слышалось только его тяжелое дыхание. В одной из пауз пропищали сигналы точного времени: во время допроса оказалось невыключенным радио. Начались последние известия. «Сделайте, пожалуйста, громче!» — попросил Паламарчук. Голос
Видимо, она выключила радио. Некоторое время кассеты вращались бесшумно. И вдруг:
«Следователь! Прошу вас... Вы спасете мне жизнь?»
Но это все потом...
Начинало светать. Шивене подошла к окну. Над светлой полосой неба у горизонта еще лежала темнота.
Следователю стало ясно, почему бурые пятна встречались по всей квартире. «Мальчика заставляли открывать шкафы и ящики, показывать их содержимое... Чтобы самим не оставлять отпечатков». Она склонялась к мысли, что преступник или преступники несколько раз переходили из комнаты в комнату и вместе с ними двигалась их обессилевшая жертва.
— Гражданин следователь! — позвал хозяин квартиры.
— Почему вы все время называете меня «гражданин следователь»? Вам приходилось быть под следствием?
— Ни разу.
— Тогда почему?
По лицу Паламарчука скользнуло недоумение:
— Но по телевизору, в кино... Я думал — так надо!
— «Гражданин» — это для тех, кто осужден.
— Я ничего в этом не понимаю, следователь! Но вы должны его найти! Нельзя позволить! Это не человек!
Телефонный звонок прозвучал слишком резко, оттого что вокруг — в квартире и за окном — была тишина. Шивене выждала. Первый... Второй... Третий!.. Если кто-то из инспекторов, сейчас он должен положить трубку и позвонить снова. Четвертый... Пятый... Шивене показала Паламарчуку, чтобы он подошел, сняла трубку, поместила между им и собой. Хозяин квартиры мог говорить, следователь — слушать.
— Алло! — всей болью выдохнул Паламарчук, словно ночной неожиданный звонок нес облегчение. — Алло!
На другом конце провода не вешали трубку. Пять секунд. Десять... Шивене напряженно вслушивалась. Тягостное молчание. Вдруг ей показалось, что она слышит в трубке какие-то толчки. Так, прижав к уху руку, ощущаешь стук собственного сердца. Кто-то слушал... Не уходил. Потом послышались гудки. Иллюзия бившегося сердца исчезла.
Здесь же, на месте происшествия, Шивене вынесла постановление о возбуждении уголовного дела: «...принять к своему производству и приступить к расследованию...»
«Мы найдем преступника! — она думала об этом холодно, почти беспристрастно. — Он предстанет перед судом. Я обещаю!»
Олег Баев, Валерий Мартынов
ПОЧЕМУ В ДОМЕ НЕ БЫЛО ТЕПЛА
—
Светлана Мухина могла бы и не называть себя — ее глубокое контральто в диспетчерской бюро заказов такси узнавали безошибочно. «Повезло нашему Витяте, — рассуждали молодые работницы диспетчерской, — через день она его вызывает. И план у него в кармане, и нос в табаке. Женщина, должно быть, интересная — голос вон какой красивый. Холостякуй, Витятя, покуда, но помни: быть бычку на веревочке...»
Виктор тем временем ехал «на точку» — так у них с Мухиной называлось место встречи у высоченного тополя на тихой улице в центре города. «Третий месяц ее вожу, — недоумевал он. — Только и дела, что платит клево — с доброй намазкой, а дальше ни-ни! Зачем я ей нужен? Ни домой не ведет, ни к себе не допускает. А сама-то подержаная, хоть и следит за собой. Чем я ей приглянулся? Или просто за кучера держит?»
Тут он увидел стоявшую на кромке тротуара изящную блондинку с клетчатой хозяйственной сумкой через плечо. «Я и за кучера сумею, — усмехнулся Виктор. — Давай, Светка, намазывай, да потолще!»
Он мягко затормозил, перегнулся, открывая дверцу:
— Прошу, Светлана Васильевна! Желаю вам доброго здоровьичка!
— Привет, Витенька, — ответила Мухина, усаживаясь поудобней, сумку она поставила на заднее сиденье. — Сегодня левый берег обследуем.
Должность, которую уже давно занимает Иван Иванович Кислинский, по сравнению с должностью, которую никогда больше не будет занимать Светлана Васильевна Мухина, дает ему одну небольшую привилегию — бесплатный проезд на всех видах общественного транспорта, кроме такси. Мухина же, как мы видели, пользовалась, так сказать, персональной машиной — с шашечками такси.
— Это была вовсе не роскошь, — объясняла она потом Кислинскому, — а жестокая необходимость. Боялась же я с такими деньгами по трамваям да по троллейбусам мотаться: вдруг украдут. Вы ведь знаете людей, Иван Иванович, знаете их лучше меня.
«Ах ты, горлинка беззащитная! — подумал Кислинский с улыбкой. Украдут, ограбят злодеи! А сама тем временем тысячи у людей выманивала, немалые тысячи, в дамской сумочке они уже не помещались, хозяйственную пришлось заводить... Но с другой стороны, потому и появились у нее реальные основания для опасений».
— Витя, я передумала, — внезапно сказала Мухина. — Сейчас разворот, поедем назад — на Задонское шоссе.
— За срочность — двойной тариф...
— Это просто невежливо, и не тебе к тому же обижаться! — раздраженно ответила она, коротко поглядывая в зеркало заднего обзора. Убедившись окончательно, что красные «Жигули» вновь пристроились сзади, она поняла: деньги, видимо, придется отдать. Делать это надо на безлюдьи. Только вот шофер, Витя-лопушок... А может, еще повезет и удастся уйти?..