Слишком много клиентов (сборник)
Шрифт:
– Нет, – ответил один из директоров. – Лично я не буду.
Другой сказал:
– Никаких сомнений.
Третий тоже что-то такое пробурчал.
– Я также вам должна, – добавила миссис Йигер.
Вульф покачал головой:
– У меня есть ваш задаток – доллар. Я оставлю его себе. Я уже говорил, что не беру платы с разных клиентов за одну и ту же работу.
Взгляд его переместился на часы. В четыре у него было назначено свидание с орхидеями. Он поднялся и отодвинул кресло.
– Копии заявления мистера Эйкена можете оставить у себя. Цена им невелика.
В 17.14 я
– Мне очень жаль, – сказал я, – но тут уж ничего не поделаешь. Человек, который убил Марию, мертв, но полиция об этом не знает. А если бы узнала, то пронюхала бы и об этом доме, и о том, что вы вытащили тело Йигера и опустили его в яму. Они еще некоторое время надоедали бы вам, хотя, может быть, не слишком долго. Я бы хотел пойти завтра на похороны, но мне лучше там не появляться. Там, возможно, будут полицейские. Они приходят на похороны людей, чьи убийцы не найдены. Ну вот, кажется, я сказал вам все, что нужно, но, может быть, вы хотите о чем-нибудь спросить?
Муж покачал головой, а жена заметила:
– Мы обещали заплатить вам сто долларов.
– Забудьте об этом. У нас и так уже слишком много клиентов. Я оставлю себе доллар и ключи, если не возражаете, в качестве сувенира. Замок вам лучше сменить.
Я поднялся и шагнул к столу – взять сверток в коричневой бумаге.
– Это единственная вещь, которую я прихватил из комнаты. Дамский зонтик. Верну его владелице.
Я пожал руку ей, потом ему и был таков.
На Эдем-стрит я не пошел. Не было у меня никакого желания снова увидеть Хоков или Мег Дункан в домашней обстановке. В понедельник я отправил зонтик и портсигар с посыльным.
Мне следует сделать примечание, на случай если кто-нибудь прочтет мой отчет и решит пойти и посмотреть на гнездо разврата. Вы не найдете его на Восемьдесят второй улице. И людей, которых я поместил в те декорации, тоже не найдете. Подробности происшедшего были именно таковы, какими я их описал, но по понятным причинам я изменил имена, адреса и еще несколько деталей, например название пьесы, в которой Мег Дункан исполняла главную роль. Пьеса еще идет, и актриса по-прежнему блистает. Я смотрел представление на прошлой неделе и убедился в этом.
Если эту историю прочтет Кремер и явится разбираться, скажу, что все придумал, в том числе и это примечание.
Убийство на родео
Глава первая
Кэл Бэрроу стоял возле задних ног, вытянув руку и обхватив скрученное лассо, накинутое на луку ковбойского седла. Его иссера-голубые глаза – по крайней мере, та их часть, что виднелась из-под полуопущенных век, – были устремлены на меня. Говорил он тихо и вяло, да еще через открытую дверь снаружи доносился гомон веселой компании, но у меня хороший слух.
– Да ничего страшного, – говорил он. – Вообще-то я хотел спросить у вас, как бы мне спустить шкуру
Я водил пальцами вверх-вниз по гладкому стремянному ремню, дабы наблюдатели, если таковые имелись, решили, будто мы обсуждаем седло.
– Полагаю, – отозвался я, – гадина эта двуногая.
Тут из-под арки появилась и направилась к двери на террасу каугерл по имени Нэн Карлин, шатенка, в расстегнутой до ложбинки на груди розовой шелковой рубашке и полагающихся по неписаному ковбойскому уставу «ливайсах». Она старательно поднимала каблуки расшитых сапог, норовя пробиться сквозь ворс кашанского ковра, обошедшегося Лили Роуэн в четырнадцать тысяч баксов.
Я вынужден был немного повысить голос, чтобы ей не пришлось напрягать слух, если любопытство вдруг разыгралось.
– Естественно, – изрек я, потирая кожу ремня, – его можно размягчить и самому, но почему их сразу такими не делают?
Но, пожалуй, я вас несколько запутал. Персидский ковер с цветочным узором в семи оттенках никак не подходит для выпаса лошадей. Лучше мне все объяснить. Задние ноги, что я упомянул вначале, принадлежали козлам. Седло предназначалось победителю в состязаниях по метанию лассо, которые должны были начаться через час. Кашанский ковер, девятнадцать на тридцать четыре фута, устилал пол гостиной в пентхаусе Лили Роуэн, располагавшемся на крыше десятиэтажки, что стоит на Шестьдесят третьей улице, между Мэдисон– и Парк-авеню, на Манхэттене.
Время было три часа дня, понедельник. Компания на террасе только-только вышла туда выпить кофе, покинув столовую после обеда, кульминацией которого стали два десятка молодых дымчатых тетеревов, прибывших из Монтаны на рукотворных крыльях, ибо их собственные служить им перестали.
Когда мы направлялись через гостиную на террасу, Кэл Бэрроу отвел меня в сторонку и сказал, что хочет потолковать со мной кой о чем личном, и мы отошли якобы рассмотреть седло.
После того как Нэн Карлин оказалась снаружи, Кэлу Бэрроу не пришлось понижать голос, потому как он его и не повышал.
– Ага, двуногая, – подтвердил он. (У него это прозвучало как «двунохая».) – Спрашивать ведь надо у того, кто знает этот город. И я подумал, этот малый Гудвин как раз тот, кто мне и нужен, потому как занимается здесь детективным бизнесом и должен знать. И мой кореш Харви Грив говорит, что вы парень что надо. Я могу называть вас Арчи?
– Так за столом и договорились. Только по именам.
– Тогда порядок. – Он оставил лассо в покое и схватился за край задней луки. – Так я у вас и спрошу. Я чуток на взводе. Там, где я живу, спрашивать не пришлось бы, но здесь я как отбившийся от стада телок. Я бывал в Калгари и Пендлтоне, но до этой пирушки так далеко на Восток не забирался. Ха! Чемпионат по родео. – (В его устах это звучало как «родейо».) – Как я погляжу, кой-чего и тут получается неплохо.