Случайному гостю
Шрифт:
Бабушка оказалась у меня за спиной, а Вакса под ногами.
— Цихо!!! — прошептала бабушка. — Ша!
В дверь постучали. Раздался звонок. Слышно было, как кто-то сбивает на галерейке снег с обуви и шмыгает носом.
— Посмотри, кто там, — просипела бабушка мне в ухо, я было сделал шаг к двери. — О… Раны Господни, — шепнула бабушка и похрустела пальцами. — То не так! Посмотри!!!
Я закрыл глаза. Далеко-далеко проплакали в вышине гуси, из пустоты на плиты моста падали снежинки, все они были красными, поднялся ветер, красные хлопья зачастили, укутывая
— Мгла какая-то, — буркнул я, — никого я не вижу!!!
Некий круг не больше блюдца внезапно засветился неясным светом около двери, свет мигнул и дверь открылась. Открыли ее ключом.
— Тю! — выдохнул я.
— Христос рождается… — начала бабушка.
— Его славим… — раздалось из проёма. — Чего вы сидите… стоите во тьме, как кроты? Уже боитесь посмотреть один на другого? — спросил, входя, мой кузен Витя. Следом за ним влетели снежинки. Вигилия обещала быть с метелью.
Ветер изменился.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
в которой нежданный приходит первым, а ожидаемый приглашён трижды…
При участии «Чёрной магии»
Adeste fideles… [117]
Заканчивая заклинание, обязательно скажите: «Да будет так!».
Иногда я опаздываю и не говорю вовремя заключительные слова. И желания искажаются.
117
«Придите, верные» — начало латинского рождественского гимна.
Они могут самостоятельно выбирать время для исполнения — такова версия бабушки, они не исполняются вовсе — такова моя версия.
Сколько таких искаженных желаний носится по свету — летучие голландцы прихотей, конфетти страстей…
Бабушка решительно отодвинула меня в сторону.
— И как там, на улице? — спросила она, подойдя к Вите вплотную и глядя на него сурово.
— На нашей грязно, — ответил Витя, моргая на бабушку из-под чёлки. — Вода по косточку. И снег.
— Угу, — сосредоточенно сказала бабушка и обошла его со спины.
— А на остальных?
В коридор вошла заспанная Вакса и, кратко прокашлявшись, села, обвив себя хвостом; после некоторой внутренней борьбы, сопровождавшейся сопением, ей удалось придать себе крайне сосредоточенный вид.
— А я нигде не был, — продолжил мой брат и решительно шагнул в прихожую. — Нас вернули в школу. Автобус сломался. Мы так и не уехали.
Я чихнул. Бабушка посмотрела на меня, а Вакса на Витины ботинки.
—
— Но иди поешь, только как помоешь руки, — заметила она Вите. — Что-то сухое скушай, — добавила бабушка. — Постное…
И она пошла к себе.
— Зато я успеваю посмотреть Паспарту, — сообщил мне брат, развешивая куртку и шарф. — До того…
— До того… — бабушка как всегда появилась внезапна — А Святой Отец молится за нас сейчас, — назидательно сказала она, материализовавшись у вешалки. — Чтобы ты, Витеку, мог плюнуть на Вигилию и посмотреть ту… Чубурашку — «до того»…
Витя густо покраснел и тоненько потянул носом.
— Святому Отцу, — вставил я. — Нет дела до наших мультиков, он их не смотрит.
— А Бог? — недобрым голосом спросила бабушка.
— Вы поговорили и с Ним? — поинтересовался я. — Он смотрел и тоже против?
Вакса ретировалась в комнату, где на внешней стороне окна синички вступили в малопристойную потасовку за кусочек сала на нитке.
— Бог всегда тут, — сказала бабушка и силой хлопнула себя по груди. — И говорит…
— Так это чревовещание! — ласково подсказал я. — За него побивали камнями.
Витя обречённо пошел мыть руки. Из ванной донеслось бурчание. Бабушка подошла ко мне поближе, из зарослей лимонной мяты шумно спрыгнула Вакса и пробежалась по кухне, негодуя на неразумных синичек.
— Ты не фиглюй тут, — сказала бабушка и сверкнула зелёным взглядом. — Вигилия не повод лечь при телевизоре яко морж и хихотать, знаешь то не хуже.
— Вы, бабушка, обсмотрелись Дроздова, — сказал я. — Не бывает смеющихся ластоногих…
— То, по-твоему, все они плачут? — спросила бабушка и кратко улыбнулась.
— Да, — сказал я. — И оттого вода в море солёная.
— Фантаста, — восхищённо сказала бабушка. — Но прошу без дерзостей. Утомилась.
И обратила очи к ванной, откуда высунулся длинный Витин нос.
— Ждала тебя, — пророкотала она. — Вам час натягать линку.
— Плакала Чубурашка, — буркнул я в сторону бабушки и почувствовал её улыбку.
В некоторых местах, где мне доводилось встречать Новый Год, подарки складывают под ёлкой. Чаще всего там нет кошки или же она очень, очень благовоспитанна.
Иногда подарки вручаются непосредственно гостям — например из шкафа или из иного удивительного места — я это приветствую. Деда Мороза, проспиртованного и оклеенного скверной бородой, я недолюбливал с детства — в моем представлении именно так и выглядел «нечистый Злой», о котором много и со вкусом рассказывала бабушка в далёких семидесятых.
С неназываемых пор у нас было заведено срезать подарки с «линки» — натянутой поперёк кухни веревочки — гость с завязанными глазами, пьяновато щелкающий ножницами в воздухе, или затянутый чёрным платочком ребенок, злобно подпрыгивающий с теми же ножницами, в попытке ухватить «подарунок» на шнурочке, всегда немало веселили собравшихся. Бабушка стояла на своем твердо — что, как говорится, «зетнёшь ослепьённый» — то твоё. Правило Рождества.