Случайные люди
Шрифт:
Тень напряглась и выплюнула то ли подростка, то ли девушку в черном. Фигура шла, медленно, едва волоча ноги, спотыкалась на ровном полу. Капюшон соскользнул с волос, и я увидела, что это эльф. Лицо у него было исписано черной вязью, и руки, торчавшие из широких рукавов, тоже. Эльф остановился перед орком, письмена начали светиться рыжим, как спираль в лампе, и так же засветились вдруг знаки на полу и на колоннах. Мы стояли, словно в ажурной клетке из вольфрамовой нити под током.
Эльф вздрогнул, выпрямился, словно его стегнули по спине, вытянулся, привстав на цыпочки, и закричал. Орк прыгнул,
Протуберанцем из солнца выскочил из свечения господин в золотых доспехах. Орк перехватил его меч копьем, напрягся, толкнул и достал из-под плаща свой клинок. Эльф кричал. От света ничего уже не было видно. Сталь ударила о сталь со звоном, от которого у меня чуть не лопнула голова. Я вздрогнула, зажмурилась, закрыла уши руками.
Эльф умолк, веки стали из красных темными, перед ними заплясали огни. Я приоткрыла один глаз. Медленно опустила руки.
Я стояла на выжженной земле перед пеньком. На пеньке сидел Мастер, закинув ногу на ногу и устроив на колене руки измазанными ладонями вверх. Глядел на меня, склонив голову к плечу.
— Доброй ночи, — сказала я хрипло. Кашлянула в кулак.
Мастер покачал башмаком. Я перемялась с ноги на ногу.
— Не спится, леди? — спросил Мастер участливо.
Я развела руками. Не знаю, может, это я во сне хожу, и тогда точно спится — крепко, с затейливыми сновидениями.
— Убедились? — спросил Мастер тем же светским тоном, но уже сквозь зубы.
— А? В чем?
— Притворство излишне, леди. Вы следите, чтобы я не оставил своего места рядом с королевой в этом благословенном, — он поморщился, — походе. У вас это, нужно сказать, недурно получается не первый уж раз.
— Да боже мой, — удивилась я, — идите на все четыре стороны, скатертью дорожка и попутного ветра. — Тут я вспомнила, о чем меня просила королева, осеклась. Потерла зачем-то руки. — Но я рада, что вы еще тут. Без вас совсем не то.
Мастер сказал: "Надо полагать", тяжко, словно больной коленями, встал с пенька, сделал затейливый жест, и пенек превратился в кресло. Мастер предложил мне садиться, а сам поднял из-под золы корни, и они сплелись в стул. Он подождал, пока я устроюсь, расположился сам. Край сиденья больно врезался мне в бедра, но я сидела смирно.
— Ночь, — сказал Мастер, растирая ладони. — Занимательная.
— Д-да, — согласилась я, не зная, с чего начать. Показать грудь?.. — Наверное.
— А еще занимательнее место. Я узнаю почерк.
Я изобразила внимание. И даже не изобразила: на самом деле было интересно, что он тут узнал. Мастер насладился моим молчанием, сказал, наконец:
— Настоящий боевой маг — это роскошь. Не потому, что сложно обучить, как раз боевая магия — самая простая, пали себе, не сдерживайся, не заботься о том, чтобы было аккуратно и красиво. Но кормить его, не используя нигде больше, кроме как на поле боя — затратно. Не выгодно. Люди, знаете ли, живут больше выгодой, чем чем бы то ни было иным. Поэтому в человеческих
— А как же вы?
— Я занимаюсь фейерверками, — сказал он, подняв палец. Палец был нечистый. Мастер потер его платком. — Все остальное — добавочные обязанности не от хорошего житья, но от чрезвычайных обстоятельств. И знаете, это заметно.
Он зажег на пальце огонек, повесил над плечом. Небо над тем городом горело очень красиво, и искры с него падали, как от настоящего салюта.
— А тут — другое дело? — спросила я.
— Земля прожарена на локоть в глубину, — сказал Мастер, притопнул ногой, подняв облачко серого праха. — Не было приказа беречь ландшафт. Да и не умеют они… незачем. Это территория врага. Примерно так выглядят поля боя после орков, даже если с ними нет чародеев.
Связанных женщин бросали у частокола. Мне раз или два это снилось после визита в башню колдуна. Легко поверить, что война в исполнении этих ребят выглядит свински.
— Знаете, почему орков не любят? Никто никого не любит, конечно же, но их особенно. Потому что, пока не вырежешь их до последнего, они не остановятся, не свернут знамена. Поэтому войны с ними выглядят после перелома как настоящая бойня. На своей земле, на их — рубить и жечь, до кого дотянешься, чтобы не поднимали головы хоть десяток лет. Иначе это никогда не кончится. Грязная работа, — Мастер недовольно сложил губы, огонек обогнул его, повис над другим плечом.
— Вы… участвовали?..
— Нет, — сказал он. — Я ассистировал.
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Чтобы потешить вас беседой, леди, — Мастер прижал кулак с платком к груди, издевательски поклонился. — Мы с вами так очаровательно общаемся. Ну и к тому же — чтобы вы знали, куда идете. Кому навстречу. — Он усмехнулся, оглянулся на деревья. — Рихенза не тише, но вам повезло застать ее в уязвимом положении. Дорога, кстати сказать, там, — он махнул рукой. — По ней до реки, потом вдоль на юг, как раз выведет к краю Леса. А там и люди встретятся, если повезет.
— Благодарю, — сказала я. — Приму к сведению.
— Следует не принимать к сведению, а пользоваться, — сказал Мастер наставительно. Поднял руку с платком, запалил его от огонька. — Ночь. Тихо. Все спят. Поверьте, не проснутся еще долго. Я об этом позаботился.
Ах вот оно что. Вот почему никто не встал на мои разговоры и прогулки.
— А вы-то сами что? Вы ведь собирались.
Огонь подбирался по платку к самым пальцам, но вместо того, чтобы сгорать, ткань делалась чистой, поблескивала вышивка.
— Можно было бы сказать, что обстоятельства переменились, но это будет неверно: обстоятельства остались теми же. Переменилось мое… видение некоторых вещей.
— Например?
— Вы любопытны, леди, — сказал Мастер с усмешкой.
— Разве это дурно?
— Не имею представления. Говорят, девицам, желающим замуж, следует быть скромными, тихими и не задавать лишних вопросов. А вы, кстати говоря?.. — Я сделала вид, что не понимаю. Мастер кашлянул, спросил: — Обещаны ли кому-либо?
— Нет, — сказала я серьезно. — Не потому, что задаю много вопросов, а потому, что меня никто не заслужил. Но правда, почему вы еще здесь? Опять же, не то, чтобы я не рада…