Смерть на фуршете
Шрифт:
— Яволь, майне либе! Мы их осмотрим и сделаем окончательные выводы. Но уже сейчас я почти уверен, что на тебя, Ксения, напали именно они. И кое-как понятно почему…
— Чуть не убили! — напомнила Ксения.
— Да, это, конечно, чересчур. Допустим, ксерокопию они хотели у тебя отнять, чтобы ты поняла, что в эту историю лезть не надо. Но не убивать же при этом!
— Загадка!
— Еще какая! Но не на того напали. Меня на фуршете не накорми, но дай разгадать загадку. На какие последствия рассчитывали, тебя вырубая,
— Я с дочкой и с родителями. А почему ты Инессу не спрашиваешь?
— Да, Рюшик, почему ты у меня не спрашиваешь?
— Понимаешь, Несса, для того, что я придумал, мне нужна именно Ксения. Ведь тебя Задорожнев, скорее всего, хоть краем глаза, но видел. Глаз у него цепкий. Оба глаза. А Ксения — человек новый. Для того чтобы хоть немного распутать все эти коллизии вокруг «Утеса», мне нужно встретиться с Задорожневым. А для веса, то есть для блефа, хочу взять с собою Ксению. Под видом, ну, в общем, следователя по делу Горчаковского. У Вали куча достоинств, и среди них одно очень для нас существенное: он труслив. И даже сам признается в этом. Такая декларативная трусость. Среди множества его псевдонимов, — он если пишет, то под псевдонимами, — так вот, излюбленный его псевдоним — Страусов. Ну, понимаете, голова в песок — гузка на высшей точке… Хочу с его помощью разобраться…
— Хорошо, я приеду, когда надо и куда скажешь, — кротко произнесла Ксения и допила наконец свое шампанское.
— Созвонюсь с Задорожневым и, если все сложится, позвоню тебе, — оживился Трешнев.
— Ну, наконец договорились, — Инесса, не чокаясь, выпила виски. — Только, Андрон, ты Ксении позвони при любых обстоятельствах, а не только если договоришься. У людей все же планы, семьи…
— Я тоже, между прочим, уже дедушка, — пробурчал Трешнев, но все же прибавил: — Позвоню непременно.
У логова хорька: под угрозой обыска
Встретиться с этим невероятным Валентином Задорожневым Трешнев договорился только через день — в воскресенье.
Место и время встречи выбирал Задорожнев, живший где-то на «Сходненской». Но, подтверждая свою экстравагантность и неординарность, предложил встретиться у метро «Таганская-кольцевая». Впрочем, Ксении ехать из Реутова было даже удобно.
Трешнев предупредил, что с ней они встретятся в метро пораньше, для инструктажа. И когда она минута в минуту появилась на «Марксистской», академик-метр д’отель ее уже ждал.
Вот он каков, Задорожнев! Даже Трешнева поставил на хронометраж.
Впрочем, наставления были предельно лаконичными. Говорит он, Трешнев. Ксения, как положено, внушительно молчит. Она для Задорожнева — следователь. Хочет решить некоторые проблемы по делу об
Здесь Трешнев несколько замялся-задумался…
— Ну, как объяснить коротко… Он вроде хорька. Залезть в курятник и передушить всех кур… Только хорек, если я правильно усвоил курс зоологии, выпивает при этом куриные мозги, поумнеть, что ли, хочет, а Валя просто так хохлаток передушит… Ну, чего они все квохчут! Поняла?
— Кое-как. Неужели он такой мерзкий, как ты его изображаешь?
— Разве я сказал, что он мерзкий?! Может, он даже несчастный. Но почему мы должны хлебать его несчастья, его обиды на весь свет, его зависть?.. Скажи мне, ты кому-нибудь завидуешь?
Ксения честно задумалась:
— Да. Завидую. Тем, кто играет хоть на каком-никаком музыкальном инструменте…
— Ну, это не считается! Ты же при этом никому не обрываешь струны, не режешь мехи, не плюешь в саксофон…
— Тьфу, Андрей! Пойдем поскорее к твоему Задорожневу.
Подававший надежды писатель, экстравагантный переводчик и книжный вор оказался уже не очень молодым альбиносом, притом с чахоточно воспаленным взглядом.
— Опаздываешь, Андрей Филиппович! — приветствовал он Трешнева — и без паузы: — Что, снова женился?
— Ты же знаешь, Валентин Александрович, я женился только однажды. — Трешнев мигом подхватил чуточку ернический тон собеседника. — Это не жена, а Татьяна Максимовна… Сейчас все объясню. Как ты знаешь, в мае, на вручении «Норрки»…
— Все — козлы! — врезался Задорожнев.
— Согласен. Во время вручения «Норрки» убили Игоря Горчаковского, Элеонору Кущину…
— Мои соболезнования. Что дальше?
— Идет следствие. А поскольку я волею судеб оказался на этой церемонии…
— Надеюсь, тебя не подозревают? Но свидетельствовать в твою защиту не могу. Меня там не было — со всеми вытекающими…
— Валентин Александрович, разговор совсем о другом. Нужна твоя профессиональная поддержка.
— Ну, что же! Давайте обговорим финансовые условия, оформим договор, и я дам объективное экспертное заключение. На какой предмет?
— К сожалению, пока обсуждение несколько в иной плоскости… Может, пройдем куда-то? Чего мы здесь стоим? Вот кафе…
— У меня с собой нет денег.
— У меня есть. Посидим в спокойной обстановке.
— Мне и здесь удобно. Давай покороче. Что вам нужно?
— Понимаешь, Валентин Александрович, скажу тебе честно, следствие по убийству лауреата идет своим чередом, но возникли вопросы к самому роману.
— Очень интересно! А я при чем?
— Установлено, что часть текста романа Игоря Горчаковского представляет собой несколько перелицованный текст романа одного турецкого писателя…