Смерть с отсрочкой
Шрифт:
— Освободите меня, покажу.
Сидней скользнул к борту, спрыгнул на землю. Бледный свет освещал крутые склоны заросшей соснами долины, дно которой скрывалось под плотной пеленой клубившегося тумана. Ранние вороны, хлопая крыльями, летели с запада на восток, направляясь к высокому, залитому солнцем хребту. Кройц мочился на дерево с другой стороны дороги, крошечная взъерошенная фигурка вырисовывалась на фоне черного горного массива. Здесь был поворот на Вилларлуэнго, где сходились десятки лесных проселков из сьерры с глубокими, как пещеры, рытвинами на въезде средь мокрых деревьев.
Кобб усмехнулся над предложением.
— Я родился вечером, Ангел, но не вчерашним. Не освобожу. Описывай гору.
Цыган безнадежно вздохнул.
— Высокая,
— Ха-ха-ха, мать твою. Ты способен на лучшее.
Виллафранка взглянул ему прямо в глаза:
— Больше ни на что не способен. Я не поэт, а грабитель. Если вам нужен поэт, выручали бы Лорку. [92] Пожалуйста, освободите меня. Надо помочиться.
92
Лорка Федерико Гарсия (1898–1936) — испанский поэт, драматург, расстрелянный фалангистами во время Гражданской войны.
Кобб нахмурился:
— Один шаг в сторону…
— Да-да, как скажете, майор.
— Останешься в наручниках, скотина.
— Вы очень добры. Подержите петушка, пока я дело сделаю?
Кобб неуклюже влез в кузов.
— Нет. Отрежу и тебе отдам, сам подержишь, — вздохнул он.
— Очень любезное предложение. Если только вы говорите серьезно, сеньор.
— Заткни пасть и замри…
Услышав, как Кобб одновременно кашлянул и рыгнул, Сидней оглянулся на американца, который согнулся над опилками, держась руками за живот. Виллафранка оттолкнул его, наставил на Сиднея пистолет и нажал на спусковой крючок. Воздух раскололся, Сидней вертанулся вокруг своей оси, видя горы, лес, потом синее небо. Плечо остро почувствовало удар, колени подкосились, голова ударилась о дорогу.
— Я ранен, — услышал он собственный выдох. — Сукин сын меня подстрелил. — Подняв глаза, он увидел пробежавшего мимо Кройца и Кобба, который с трудом вылезал из кузова, осыпанный опилками, как свежим снегом.
— Ножом пырнул, гад! — крикнул он, зажимая живот алой ладонью. — Куда он делся?
Сидней сел, оглушенный, дрожавший, не вполне понимая происходящее.
— Кройц, хрен старый! — пропыхтел Кобб. — Беги за ним сейчас же!
Немец выскочил из-за фургона с винтовкой в одной руке и испанским патронташем в другой. Сиднею казалось, будто у него на плече висит колоссальный груз, от которого немеет тело от уха до локтя. Он дотронулся до раны, ощупывая шерсть и плоть, липкую от крови.
Кобб пригладил одной рукой волосы, бросил на него дикий взгляд:
— В ногу попал?
Сидней покачал головой.
— Тогда беги, веди эту сволочь обратно!
Цыган ушел недалеко. Стремительный бег по крутой козьей тропе оказался непосильным для ножных мышц, атрофировавшихся в заключении и онемевших от долгих часов сидения в фургоне. Он поскользнулся на камне, подвернул щиколотку, выпустил из пистолета Кобба другую пулю, которая чуть не оторвала его собственный нос. Прохромал еще ярдов двадцать и опять упал, утирая слезы боли и отчаяния. Услышав преследователей, сполз с тропы, спрятавшись под кустом акации. Видел, как немец трусит по дорожке, предусмотрительно целясь перед собой из винтовки, останавливаясь через каждые пять шагов и нервно озираясь по сторонам. Виллафранка уже уложил мальчишку-англичанина, если повезет, уложит и этого, пропустив его мимо себя, потом прикончит майора и сбежит в фургоне. У американца настоящий гангстерский кольт, тяжелый, никелированный, стреляющий пулями размером с желудь. Попади в нужное место с близкого расстояния, разнесешь человека в клочки. Он ждал, когда Кройц полностью появится в прицеле, наставив дуло под грудину, слизывая с усов пот и делая короткие неглубокие вдохи. Свобода на расстоянии выстрела. И тут ему в ухо ткнулось дуло.
— Не стреляй! — улыбнулся Виллафранка, медленно кладя кольт на пыльную землю. — Можем договориться!
Кобб
— Где ты его взял, сукин сын, хитрый ворюга? Где?
— Забрал у того, кому вы горло перерезали, — признался Виллафранка, моргая и морщась, но все-таки умудрившись выставить Кобба в дурном свете. — Он был у него за поясом.
Кобб отвесил ему пинок, застонав от усилия.
— Дважды проклятый ублюдок! Смотри, что наделал. — Он сделал шаг назад и развел руки, показав темное пятно, медленно расплывавшееся на бинтах.
— Виноват, — пробормотал Виллафранка.
— Не добавляй к нападению оскорбительной лжи. Ты только что себе обеспечил смертный приговор, будь я проклят.
Сидней взглянул на Кройца, надеясь увидеть на лице немца такую же озабоченность, какую сам испытывал, и с удивлением обнаружил на рябой физиономии нечто вроде оптимизма.
— Надо осмотреть рану, принять меры, — сказал Кройц.
Кобб сердитым взмахом руки отмел предложение:
— Забудь. Едем в горы, найдем лежбище, отдохнем, пока жара не спадет. — Он бросил на Виллафранку огненный взгляд. — Знаешь такое место?
15
Мастер по ремонту торговых автоматов обрадовался, расставшись, наконец, с бандитом в спортивном костюме на плаза Меркадор в Монтальбане. Полностью открыв окно, чтобы выветрить из машины зловонные газы, он жалел лишь о том, что девица Серрано так низко пала. Дружелюбная и забавная пышка с единственным очевидным недостатком — абсолютным отсутствием вкуса в выборе мужчин. Мастер ехал домой к жене, чувствуя себя старше, мудрей и грустнее.
С другой стороны, Ленни чувствовал себя молодым, обнадеженным, в высшей степени мужественным и полным жизни, невзирая на судороги в спине. На нем почти настоящий кожаный пиджак «Найк», ослепительно-белые кроссовки «Рибок», унылая бейсболка «Барберри». Остановившись глотнуть джина, позаимствованного в «Свинье» в качестве презента, он выхватил из кармана золотую монету и поцеловал. С самого начала знал, что она окажется под рукой в самый нужный момент — мгновенно полученная страховка, которая в любом конце света оплатит развлечения, еду и жилье. Стилизованный трехмачтовый парусник на решке напоминает плавучий замок с длинными вымпелами, развевающимися на ветру. На лицевой стороне красуется изображение шустрого с виду типа с бородой — видно, какого-то испанского короля. Монета Ника была продана за одиннадцать сотен евро — в большом городе, в специализированном магазине. Понятно, в таком захолустье получишь ничтожную сумму, но Ленни решил твердо требовать как минимум пятьсот. Вполне хватит на ночь в городишке, а когда уж совсем будет плохо, на автобусный билет до Коста-Бравы. Он даже не догадывался, насколько будет плохо.
День заканчивался, темнело, но Ленни мигом углядел скромное заведение под названием «Крус и сын», отметив торчавшую из окна полоску фольги от охранной системы, дешевые кольца, выложенные кругами на бархатной подкладке, сверкающие часы, выставленные на пыльных стеклянных полках. Эрман Гутьеррес Крус, находившийся в торговом зале среди уцененных напольных часов из темного дерева, тоненьких золотых и серебряных ожерелий по сниженным ценам, не подозревал ни сном ни духом, что предсказание вот-вот исполнится. Читая телевизионный журнал и лениво гадая, что будет после полного перехода к электронному потреблению, услышал сигнал тревоги. Взглянул на монитор камеры наблюдения, увидел рассеянно топтавшегося на пороге мужчину, приняв его за водителя грузовика. Серьги в ушах, как у придорожных шлюх. Эрман Гутьеррес Крус нажатием кнопки открыл дверь.