Смертельное шоу
Шрифт:
– - Да какая это игра!
– - махнул гитарист на подиум, самым заметным на котором была густо оклеенная ярлычками от бананов, импортных яблок и лимонов ударная установка.
– - Имитируем шлягеры. И не более. А копия всегда хуже оригинала...
– - Если честно, то это -- просьба Буйноса, -- еле назвала она своего Владимира Захарыча по фамилии.
– - Хорошо, -- неожиданно легко согласился гитарист.
– - Только позвоните от имени Буйноса директору ресторана -- и нет проблем!
– - А это...
– -
– - О! Перерыв закончился!
– - обернулся к подиуму гитарист.
– - Пора гнать музыку!
– - А это...
– - Адресок только оставьте, куда ехать, -- вскакивая сказал он Нине.
– - Я, извините, еще каплю...
С ловкостью фокусника он вогнал из графина в рюмку пятьдесят граммов, не расплескав ни капли, опрокинул водку единым куском, без глотков, в рот, крякнул и похвастался:
– - У нас -- лучшие напитки во всем городе! Вы это... закажите на закуску "Николашку". Великая вещь! С нею можно литр выпить!
– - А это...
– - В третий раз дернулся Санька.
– - Закажите! Ну, до завтра!
– - и пронесся через танцплощадку под первые нотки, вбитые в зал клавишником.
Начиналась "Погода в доме". Можно было взвыть волком. Но вместо Саньки на тесном подиуме взвыла певичка, местная заменительница Долиной и, наверное, Салтыковой, Овсиенко и Свиридовой. Она так старательно фальшивила, так вытягивала, когда требовалось оборвать ноту, и так обрывала, когда нужно было вытягивать, что Санька просто физически ощутил, как в голову возвращается густая обеденная муть.
– - Ваша отбивная!
– - вырос сбоку со счастливым лицом официант.
Нечто коричневое, больше похожее на обжаренные ломти хлеба, чем на свиные отбивные, лежали на двух тарелках, соскользнувших с его подноса. Свежие помидоры оказались импортными, то есть твердыми и стеклянными, хотя в любом огороде Приморска висели сочные местные помидоры-красавцы.
– - Нам сказали, что у вас есть какой-то "Николашка", -- обратилась к официанту Нина.
– - Сделаем!
– - вильнул он задом и уплыл на кухню.
– - А это...
– - снова начал отказываться от гитариста Санька, и в этот момент из сумочки Нины раздались попискивания.
– - Тамагочи проснулся!
– - объявила она.
– - Его нужно кормить.
– - Кто?
– - Мой сынок -- Тамагочи.
– - Правда?
– - сразу забыл обо всем Санька.
Под его ошарашенным взглядом Нина достала из сумочки белый брелок размером со спичечный коробок, перевернула, и Санька увидел квадратное окошечко-дисплей, в котором трепыхалось что-то круглое.
– - Ну, что, мой миленький, ну что, мой пупсеночек, проголодался?
– - сложив губки бантиком, ласково проговорила этому кружку Нина.
– - Сейчас твоя мамочка тебя накормит. Сейчас, мой миленький
Пальчиком она несколько раз надавила на крайнюю кнопочку под дисплеем, и у кружка образовался разрыв. Санька придвинулся вместе со стулом чуть ближе и только теперь рассмотрел, что у кружка были глаза и нос, а разрыв на кружке изображал рот, через который вовнутрь кружка скользили черные точечки.
– - А что он ест?
– - уже и себя начав ощущать сумасшедшим, спросил Санька.
– - Сегодня -- рис.
– - А вчера что ел?
– - Вчера ему было всего пять дней. Он ел только молочко. Из сосочки.
– - Он большой вырастет?
– - Вообще-то Тамагочи живет месяц. Потом умирает, -- горестно вздохнула она.
– - И эту штуку можно выбрасывать?
– - Нет. Если нажать вот эту кнопочку, Тамагочи снова родится. И снова его нужно будет кормить, водить гулять, мыть, воспитывать. А если после рождения за ним не следить, он вырастет злым, будет корчить рожи, ругаться и плохо себя вести. Прямо как человек...
– - Японцы придумали?
– - Да. В этом году. У них -- повальный бум на Тамагочей. Говорят, уже Америки достиг...
– - Я в Москве такое не видел, -- честно признался Санька.
– - Его мне Владимир Захарыч привез. С Майорки...
Электронный сынок зевнул и закрыл глазки.
– - Ему пора спать. А мы шумим, -- бережно, боясь качнуть брелок, Нина положила его в сумочку.
Замок, придерживаемый ее пальчиками, закрылся беззвучно. И тут же Нина и Санька вздрогнули от голоса официанта.
– - Ваши "Николашки"!
– - поставил он на край стола тарелку.
На ней лежали дольки лимона. Левая половина каждой дольки чернела под слоем растворимого кофе, правая была белой от сахара.
– - Один немецкий турист нас научил. Года три назад. Гостям нравится, -- объяснил официант.
– - Эффект невероятный! Не дает запьянеть.
– - Спасибо, -- шепотом сказала Нина, и Саньке до боли в висках захотелось выпить весь графин водки и не прикасаться к этим черно-белым "Николашкам".
Глава двадцать первая
СМЕРТЬ ТАМАГОЧИ
Из ресторана они вышли в двенадцатом часу ночи. На набережной было больше людей, чем днем, и вообще создавалось ощущение, что люди едут на юг не для того, чтобы загорать и купаться, а с одной-единственной целью -выпить по ночам как можно больше спиртного.
Разрекламированный "Николашка" вовсе не спасал от градуса. Густая местная водка клаксонами гудела в голове у Саньки. Казалось, что десятки автомобилей одновременно сигналят ему, чтоб он отошел в сторону. Санька так и сделал пару раз. Но вместо автомобилей, грозящих раздавить его, мимо прошли, пьяно раскачиваясь, такие же, как он, гости юга, и Санька перестал выполнять правила дорожного движения.