Смирновы. Водочный бизнес русских купцов
Шрифт:
Однажды ночью прикатила шайка бандитов. Главарь потребовал немедленно сдать драгоценности, обещая в противном случае убить хозяев. Те предложили им хорошего вина.
Всю ночь бандиты пировали и мучили хозяев допросами: «Где золото?», «Где драгоценности?», «Убьем!», «Взорвем дом к черту!»
Уже под утро вконец измученные хозяева выдали им фамильные драгоценности. Хозяйка дома плакалась мне: «Так жаль золотое ожерелье индийского раджи. Как страдал бы, узнав, дорогой Лев Сергеевич!»
Лев Сергеевич – это князь Лев Голицын. Умер он до революции,
Оплакивала его и Москва. Божественный вкус напитков «Нового Света» я лично помнил наизусть: «Пуркарское», «Таврида», «Стременное», «Альминское», «Пэрлына», «Коктебель», «Цимлянское игристое», «Донское», «Каберне № 14», «Абрау-Дюрсо», «Голицынское виноградное», «Мускат», «Кавалергардское», «Седьмое небо», «Куш-Кайя», «Шардоне», «Пино гри», «Алиготе», «Мурведр», «Пино фран».
Батюшка торговал крымскими винами Голицына наряду с бессарабскими, донскими и кавказскими винами. Их выдерживали в наших подвалах, а в продажу отпускали не только в стеклянной посуде, но и бочками и бочонками разных величин. Количество этого рода вин доходило по сбыту до 100 миллионов бутылок в год, то есть до полумиллиона ведер. Посетителей наших складов всегда поражало огромное количество хранящихся там бочек с виноградным вином.
Я с революции не помнил аромата крымских вин! В эту поездку напробовался их на славу. В подвалах пока еще сохранялись изрядные запасы, о чем я собирался оповестить барона, так как эти вина были очень дорогими и представляли несомненную коммерческую ценность. Деньги бы пригодились для нужд армии.
Пока все тут было на своих местах. Я прошел «Новый Свет» подземным ходом, состоящим из почти семисот ступенек, пробуя то тут, то там редкие сорта вин.
Князь Лев Сергеевич Голицын был личностью несомненно выдающейся, хотя и неординарной.
Это был огромного роста человек, который всегда громко говорил и при этом не стеснял себя в жестикуляции. Многие, разговаривая с ним, старались отойти на приличное расстояние, опасаясь получить рукой по голове.
Батюшка мой очень уважал князя за принципы, был с ним знаком.
«Прав князь Голицын, – вспоминаю его слова, – недопустимо раболепие перед западными винами, если у нас есть свои, которые ничуть не хуже».
Восхищался, узнавая, что тот вывел русские вина на международный рынок. А мог и чертыхнуть князя за его требования запретить водку, перейти на вино.
– Вот типично русская черта! – говорил батюшка в сердцах. – Что это он диктовать взялся! Кто-то пьет вино, а кто-то и водку. Почему обязательно под чью-то диктовку делать?! Сидел бы у себя в Крыму, так нет, он и в Москву полез со своими советами!
Голицын открыл свой магазин на Тверской и торговал прекрасными винами по 25 копеек за бутылку, чтобы привить к ним любовь небогатых людей.
Зачастую почти без прибыли, нередко даже себе в убыток.
Он предпочитал не продавать, а раздаривать друзьям дорогущее шампанское, чем доставлял себе
Впрочем, он много чего делал для своего удовольствия, швыряя деньги на ветер, так как считал, что деньги – дело наживное. И очень был расстроен, узнав, что его дела – хуже некуда.
Я неоднократно встречался с ним в Москве, и меня всегда поражал его внешний вид. В одежде это была смесь «французского с нижегородским», как про него шутили. Он шел по Тверской в шикарном французском сюртуке и модных штиблетах. А на плечах у него был потертый зипун19, а на голове – нечистая баранья папаха20.
Про эту папаху ходила легенда.
Будто бы Голицын, служа в армии на Кавказе, погнался в одиночку за абреком. Стреножив его, убедил сдаться властям, обещая выхлопотать ему жизнь. Он свое слово сдержал, и бандит в знак признательности отдарил его папахой из овчины, пообещав, что та принесет ему удачу.
Так или не так, но с папахой Лев Сергеевич не расставался никогда, а снимал ее исключительно перед царской особой.
Таких встреч у него было несколько.
В Нижнем Новгороде, когда царь вместе с С.Ю. Витте посетил его витрину, Голицын предложил им новое шампанское без названия.
– Если Вашему Величеству понравится, я назову его «Коронационное». Ведь красиво, да? – сказал он царю.
Тому вино понравилось. Тогда Голицын переспросил:
– Государь, точно понравилось?
И, получив утвердительный ответ во второй раз, задал тот же вопрос и в третий:
– Ваше Величество, вам действительно нравится это вино?
Изумленный царь и в третий раз кивнул. Тогда Голицын обрадованно вздохнул и сказал:
– Как хорошо! А если б Вашему Величеству оно не пришлось по вкусу, мне пришлось бы дать ему название «Витте-вино», я так решил…
Каждый раз, когда царь гостил в Ялте, он приглашал к себе Голицына на обед. Он отличал Льва Сергеевича и с улыбкой сносил его поведение за столом. Тот, увлекшись разговором, мог положить локти на стол или даже громко и звучно хохотать. Царь при этом хохотал вместе с ним. Особенно ему понравилась шутка Голицына, когда тот сказал при разговоре, что очень счастлив благодаря Романовым.
– Как так? – не понял царь.
– Государь, именно ваши предки, а не мои приняли трон триста лет назад. По крайней мере я – свободный человек, и я счастлив!
Царь очень смеялся. А однажды в той же Ялте Голицын попросил аудиенции. Она была предоставлена, и князь сказал:
– Государь, я стар, и время подумать о смерти. У меня есть незаконнорожденное дитя. Пожалуйста, примите его, Государь!
Царь, ясное дело, опешил:
– Послушайте, князь, что вы говорите?
– Это незаконное дитя – моя собственность. Имение «Новый Свет» с его винными подвалами. Вы единственный, Государь, кому после смерти я могу оставить свое детище. Примите его!