Снегурочка в беде
Шрифт:
Больше нет сил противостоять…
Я задержала дыхание, борясь с собой и проигрывая…
— Ты так упоительно пахнешь… — Миша пошевелился, его выдох прокатился по моей шее, обжигая и вызывая дрожь возбуждения. Губы провокационно обхватили кончик уха, обласкали ямочку за ним, разливая по клеточкам жар, оседающий внизу живота. Руки, неторопливо, ласково скользнув по телу, легли на ягодицы, прикрытые тонким кружевом, прижали мои бедра к его паху, осторожно поглаживая.
Сильно возбужден. Как и я.
Я запрокинула голову, всматриваясь в почерневшие поглощавшие
В тот момент, когда он потянулся ко мне с явным намерением поцеловать, под шкафом послышался шорох.
Мышь! Нашлась!
Я мгновенно пришла в себя, отскочила от Воронова, предупреждающе выставила вперед руку:
— Не… — Договорить не смогла, горло сжал спазм.
— Что не? — Лицо мужчины окаменело от сдерживаемых эмоций, голос стал жестким. Горящий взгляд путешествовал от моей прижатой к груди ладони до стоп, обтянутых белыми чулками, возвращался к лицу. Охватывал и ласкал всю, ломая решимость держать дистанцию, заставляя пылать от желания. — Не смей? Не в этот раз? Не для тебя больше?
— Просто не надо, — закончила хрипло и выскочила в игровую.
Это полное фиаско! Настоящая катастрофа, зашвырнувшая меня в эпицентр прошлого.
В комнате было чуть прохладнее, чем в кладовой. Разница температур, а также яркий дневной свет, зарезавший глаза после искусственного и желтоватого, быстро привели в чувство. Я вдруг осознала, что стою здесь практически голая, одежда осталась там, куда не зайду даже под страхом смерти, а еще за дверью остался мужчина, с которым у меня все кончено, но при этом не кончено.
«Абсурдная ситуация», — констатировала я, обхватив себя руками.
Дверь кладовой открылась, и навстречу мне шагнул Миша. Протянул одежду.
— Одевайся тут.
Иронично приподнял бровь, когда я, впавшая в непонятное оцепенение, просто глядела на него, не в состоянии пошевелиться.
— Нууу… Я и не скрывал, как ты мне нравишься вот такая, — Воронов вновь жадно оглядел меня, словно обласкал, опалил. — Поэтому, если хочешь…
Не дала ему договорить, выхватила из рук юбку и, нырнув в нее, застегнув молнию, потянулась за блузкой. Мгновенно набросила ее на плечи и, чуть сбавив темп, принялась застегивать пуговицы.
Миша наблюдал за мной неотрывно, погруженный в какие-то мысли, может, видения, воспоминания. Сейчас меня не то чтобы мучила неловкость (в конце концов, этот мужчина столько раз видел меня и вовсе без одежды, так что можно сказать, на этот раз я еще прилично выглядела), стрессом, подавленностью свое состояние тоже не назвала бы…
Нет, это, скорее, было четкое ощущение, что я уже по шею увязла в этих зыбких топях сотрудничества-флирта-ненависти-злости-любви со своим бывшим, нынешним… Черт знает, по каким правилам играет он. Я и на свои-то наплевала, видимо, уже давно.
Я пропала. И теперь электрические искорки страха и возбуждения бежали по коже вместе с мурашками, сердце замирало в предвкушении и ужасе, а мозг четко командовал: назад, иначе снова будешь несчастна.
— Даже в офисной одежде ты все еще Снегурочка, — тихо заключил
— Это из-за макияжа. На работе подправлю, — ответила рассеянно, вспомнив кое-что неприятное. — Миш, там остались моя сумочка и костюм…
— Принесу, — тут же согласился он. — За ответ. — Испытующе посмотрел в мои глаза.
Я напряглась:
— Какой?
— Почему ты не носила чулки, когда мы встречались? Боялась, что у меня сердце прихватит, когда разденешься?
Я покраснела, закусила губу от досады.
— Может, потому что это было лето? Боялась тепловой удар заработать, — ответила холодным тоном, силясь отогнать овладевшую воображением возбуждающую картину: я, одетая лишь в чулки, ласкаю его, свожу с ума…
— Хм… — Озадаченный Воронов повернулся к двери, готовясь вернуться за моими вещами.
— Слава всем богам, сейчас не лето. Шанс еще есть.
— Ты о чем?
Но Миша уже скрылся в кладовой, моего вопроса не услышал.
***
«До Нового года осталось 8 дней», — гласила табличка, повешенная на кассу кафетерия, с предусмотренным для смены цифр окошечком.
Интересно, а сколько дней или, может, часов осталось до моего момента икс, когда жизнь окончательно слетит с рельсов? Или, возможно, я ошибаюсь, и она уже слетела… В тот день, когда Наталья Юрьевна заставила меня стать Снегурочкой и все покатилось в тартарары. Одно цепляло другое, то, что видела во снах, постепенно переходило в явь, и как держаться дальше, просто не представляла.
— Мам, мам, мне вот это вот, с вишенкой.
— А мне с орешками…
Стоявшая передо мной женщина тяжело вздохнула. Две ее дочки, бегающие от одного края витрины с пирожными к другому, уже минуты три никак не могли решить, какое же лакомство купить, меняли выбор едва ли не каждую секунду. Работница кафе с усталой улыбкой смотрела на разворачивающееся перед ней действо, чай и два сока уже ожидали хлопотных клиенток на подносе, а десерт все не добавлялся и не добавлялся.
Помню, мама часто рассказывала мне, как трудно было договориться со мной в детстве. Подобно этим девчонкам, я никак не могла решить, чего хочу: надеть розовые колготки или белые, платьице или сарафанчик, съесть яблоко или грушу. В итоге шла в садик в цветных лосинах, выбирала футболку, а в магазине, когда подходила наша очередь расплачиваться, мама неслась в овощной отдел, чтобы срочно найти мне нектарин.
Может, у меня до сих пор та же проблема? Я просто не знаю, чего хочу…
Я хочу конкретного мужчину. Который дает понять, что тоже не против, а прелюдию начал чуть ли не в первый день нашего сотрудничества. Держит в осаде, а потом отступает, как бы говоря: хорошо-хорошо, я уважаю твое решение сохранять дистанцию. И изо дня в день или маячит перед глазами, или шлет мне сообщения. При этом не все они делового характера и касаются организации вечеринки и корпоратива, большинство похожи на таинственные намеки, провокационные шутки или просто представляют собой серию смайликов. Я желаю его с неимоверной силой и одновременно не желаю. Видеть, говорить, прикасаться.