Снегурочка в беде

Awelina

Вот и сейчас вместо того, чтобы встретиться с Вороновым на парковке, поспешить оказаться тет-а-тет и поехать посмотреть коттедж, который он предлагает сделать местом проведения корпоратива, я намеренно нахожусь в кафетерии торгового центра, отправившись за совершенно не нужным мне кофе. Лишь бы не явиться, оттянуть неприятный (точнее, пугающе приятный) момент. И это я-то, всегда во главу угла ставящая обязательства и ответственность!

Я хочу сохранить достоинство, спокойствие и разум. Но одновременно не хочу этого, потому что даже не пытаюсь

прекратить грезить, мечтать о том, как все-таки расскажу Мише правду, а он ответит: «Ну давай тогда поженимся, раз ты так меня любишь». И, восприняв эти слова, по какой-то странной причине мое сознание отключается, а сердце соглашается на эту унизительную подачку.

Но что еще хуже — это в ответ на свое признание увидеть в его глазах сочувствие и жалость…

Я очень хочу, чтобы поскорее наступил Новый год, чтобы он завтра уже настал, а не через восемь дней, но в то же время понимаю: это мне не поможет, от этого буду лишь страдать. Потому что это означает, что Миши в моей жизни больше не будет. Ни в какой роли и качестве. И от этого накрывают такая свинцовая тоска и беспросветная боль, что хочется реветь, свернувшись калачиком.

Да, мне не три, а двадцать три. И я по-прежнему не знаю, чего хочу.

— Нет, мам, давай безе. Нет, трубочку.

— И мне! И мне! А еще вон то, беленькое с шоколадом.

Я уже давно расстегнула пальто и сняла с головы снуд, расправив спутавшиеся распущенные волосы, но все равно было жарко. Раздражения на мать-героиню, воевавшую с разбегающимися глазенками своих чад, не было, понимала ее как никто другой. Я с какой-то апатией и смирением ждала своей очереди, не размышляя, как обычно, хочу сегодня капучино или латте, или, возможно, мокко.

Боже, я просто возьму черный со сливками и сахаром. Уже все равно. Все перегорело. И если в книге моей судьбы намечена эта карусель с Вороновым, то будь что будет.

— Расправы тебе не миновать, — послышался вдруг в ухе зловещий шепот, а хваткая мужская рука обняла за талию.

Я вздрогнула всем телом и, мгновенно повернув голову, наткнулась на выжидающий взгляд карих глаз и сардоническую ухмылку.

— Что ты здесь делаешь? — процедила, скидывая с себя его руку. На удивление, он позволил мне это.

— Тот же вопрос я тебе должен задать, — язвительно протянул Миша, засовывая руки в карманы куртки. — Или ветреным девушкам свойственно забывать даже о деловых поездках?

— Я не ветреная, и я не забыла, — отрезала ледяным тоном.

— Первое под вопросом с сентября, а ответ на второе вот он… — Мужчина красноречиво указал на витрины кафетерия.

Ветреная… Привычка спать без чувств и обязательств не мне свойственна. По себе, сразу видно, судит.

— Я ждал тебя на парковке. Ты вышла и, вместо того, чтобы найти меня и уехать, сразу же направилась сюда.

— И ты следил за мной. — Рассерженная, взвинченная, я отвернулась от Воронова, невидящим взглядом уставилась в подсвеченное табло с меню. — Больше того, когда я проходила мимо парковки,

твоего автомобиля там не было. Я подумала, что ты задерживаешься, и решила сбегать за кофе.

Мужчина саркастично хмыкнул.

— Тебе прекрасно известно, что я маньяк по части пунктуальности. И сегодня я не на своей машине. Пришлось ее оставить в автомастерской.

— Понятно, — подытожила я, поджала губы.

Мы замолчали, оба недовольные друг другом. А девчонки, к неописуемому облегчению сотрудницы кафе и матери, сумевшей направить предпочтение дочерей в сторону простого пирожного под ностальгическим названием «Пионерское», окончательно определились с выбором. Женщина рассчиталась и отошла, подхватив поднос.

На ее место встала я:

— Мне, пожалуйста…

— Она ничего не будет, — вдруг бросил сотруднице кафе Воронов и, обхватив опешившую меня за талию, развернул от витрин, повел к выходу.

Я уперлась.

— Что за выходки! Я буду еще как, — прошипела взбешенно.

Воронов, вздохнув, встал передо мной. Придерживая за плечи, посмотрел внимательно и спокойно.

— Я подумал, что ты права. Нам предстоит дальняя дорога, и разумно перед ней перекусить. Только кофе не перекус. Давай пойдем в «А-ля итальяно», закажем наше любимое. М?

Запрокинув голову, я смотрела в лицо мужчины, растерявшись и от прозвучавшего предложения, и от внезапной смены его мыслей и настроения.

— Проще здесь что-нибудь взять, — отметила тихо.

— Нам всего лишь на пятый этаж центра. Это даже не квартал, Лесь. Пойдем! Поедим как набобы, а не как бедные студенты.

Если Мише что взбрело в голову спонтанно, проще с этим согласиться, чем переубедить.

Тяжело вздохнув, я согласилась:

— Пойдем. Только «А-ля итальяно» не тянет на уровень набобов.

Мужчина коротко расхохотался:

— Обещаю, такой уровень будет в следующий раз. — Произнес с обаятельной улыбкой, вновь всколыхнув горечь и раздражение, а после, завладев моей рукой, потянул прочь из кафе.

Ресторан, который он предложил, был когда-то в числе наших любимых. Тех мест, куда часто заходили после работы или забегали на обеденный перерыв. Нам обоим нравился выбор блюд, обслуживание и цены, а также обстановка и музыка — старые итальянские поп-хиты или отрывки из известных опер в современной обработке.

Именно «А-ля итальяно» стал местом нашего с ним второго свидания. И серьезного пари. Мы поспорили, кто больше всего знает слов на букву а. Разумеется, я проиграла. Пришлось дарить ему французский поцелуй под этой нелепой пластиковой плакучей ивой со светящимися фиолетовыми и синими листьями, установленной на первом этаже торгового центра.

Миша помог мне снять пальто, разделся сам, и мы уселись за свой любимый столик у окна, выходящего на сквер у банка. Даже не стали глядеть меню, зная его практически наизусть. Мужчина сразу же подозвал официантку и сделал наш обычный заказ: лазанья, чай с мятой и лимоном, малиновый чизкейк.