Снегурочка в беде
Шрифт:
— Это просто взаимовыручка, ничего такого. Мы с мамой…
— Леся! — предупреждающе процедил мой спутник. — Я не твой отец — это раз. В теме поставлена точка — это два.
Вот ведь упертый, упрямый человек! Диктатор неразумный.
– В любом случае это лучше, чем сидеть в яме и ждать… неизвестно чего. Вокруг ни души, кроме нас с тобой, темно, нам никто не поможет.
— Я найду выход.
— А если откопаться, — внесла очередное предложение, вспомнив аналогичные ситуации.
— Этот вариант уже проработан. —
Я сникла.
— Впрочем… — Воронов потянулся к сотовому, находящемуся в ячейке у рычага передач. Я тут же полезла в сумочку за своим.
Минуту спустя, прекратив водить руками с зажатыми в них телефонами в разных траекториях, мы вопросительно посмотрели друг на друга.
— Успешно? — поинтересовался у меня мужчина. Приподнятая бровь и язвительная улыбка в уголке рта свидетельствовали о том, что и этот вариант провалился.
— Нет. На обеих симках.
— Все это было бы грустно, когда бы не было так смешно, — перефразировал он строчки Лермонтова, задумчиво глядя на меня, постукивая пальцами по рулевому колесу.
Меня же вдруг поглотило ледяное чувство страха. Будто в прорубь с головой погрузилась. Где мы? Как нам выбраться из этой глуши? Остаться ли в машине, ожидая помощи? Насколько это опасно? Что будет, если мы пойдем на поиски подмоги? Что будет, если не рискнем идти по темноте и останемся в машине до утра?
Сердце гулко, глухо колотилось, его стук противно отдавался в горле. Попытка сдержать это цунами вопросов и эмоций, найти выход провалилась. Я начала дрожать, к глазам почему-то подкатили слезы.
Не знаю, как Воронов это заметил, ведь ничем себя не выдала — просто смотрела вперед невидящими глазами, мертвой хваткой одной руки вцепившись в сумочку, другой — в предавший доверие сотовый.
— Леся… Эй, — тихо, вкрадчиво позвал меня мужчина. Не дождавшись какой-либо реакции, подался ближе ко мне.
— Счастье мое, ну что ты. Успокойся, все будет хорошо. — В его голосе разливалась бархатистая теплая нежность. Миша осторожно, ласково провел пальцами по моей щеке. — Клянусь, я все улажу.
Забота и теплое прикосновение мужчины оказались тем самым рычагом, обрушившим мою выдержку. Глаза невыносимо защипало, я всхлипнула.
— Леся, — произнес Воронов громче, уже с отчаянием и, крепко обняв, прижал мою голову к своему плечу.
— Эта проблема разрешится, — продолжил утешать, поглаживая по волосам, целуя в висок. — Для живых вообще нет неразрешимых проблем, поверь. Они неразрешимы только для мертвых.
Я вздрогнула, пронзенная приступом суеверного ужаса, попыталась освободиться, но Миша не отпустил. Зарылся носом в волосы на макушке, шумно
— Убери свой сарказм, — недовольно буркнула я, затихнув, расслабившись.
«Как же хорошо, что он рядом. Если уж и полагаться на кого-то, то только на него», — подумалось мне. Близость и тепло Миши укротили страхи и панические мысли. Слезы высохли, я поверила, что мы обязательно справимся со всем.
— Это черный юмор. И он помогает. Я нашел выход.
— Какой? — глубоко вдохнув напоследок успокаивающий запах мужчины, я проявила большую настойчивость, высвободилась и выпрямилась на сиденье.
Воронов мгновение вглядывался в мое лицо, видимо, оценивая состояние. Он был уверен и спокоен, что, в свою очередь, внушило оптимизм и мне.
В своей жизни предпочитала все сама контролировать, не ждать и не искать помощи. И лишь с Мишей нравилось быть ведомой и слабой. Не просто нравилось, мне это позволяла совесть. Я сознательно отдавала ему главенство и чувствовала, как воздушная легкость свободы будто наполняет каждую клеточку тела.
Подзабытое чувство вернулось вновь, расшевелив ставший в последние дни привычным микс горечи и боли: мы больше не пара, нам не суждено быть вместе.
— Тимофей остался в коттедже. Сказал, что уже начнет подготовку, набросает, что нужно сделать. Он живет где-то рядом, думаю, в поселке.
— И? — спросила, когда мой спутник умолк.
— Эта дорога ведет в поселок. Он пойдет по ней, — пояснил, показывая на снежную колею за лобовым стеклом.
— Он может выбрать другой путь. Мало ли в лесу троп для местных, — засомневалась я, покачала головой.
— Может. Поэтому лучше всего пешком вернуться в коттедж. Здесь навскидку два с половиной — три километра.
Я нахмурилась, размышляя. С одной стороны, в предложении Воронова был смысл, с другой…
— При таких условиях все пять. Можно разминуться, не успеть, — отметила тихо.
— Риск есть, — кивнул Миша. — Но это лучше, чем ничего не предпринимать. Хотя бы потому, что действия — это всегда хорошо для душевного равновесия, о чем ты мне пару минут назад сама напомнила, — закончил с язвительной усмешкой.
Я вздохнула, признавая его правоту. С минуту мы смотрели друг на друга: Миша — выжидающе, с азартом в темных глазах, я — с сомнением, вопросительно.
— Здесь можно заблудиться таким избалованным чадам цивилизации, как мы с тобой, — отвернулась, вглядываясь в кружевную занавесь снегопада за стеклами.
— Ну, я ходил в лыжные походы…
— В пургу?
— Нет, — смешок.
— Вот и все.
— Леся, послушай. — Мужчина потянулся ко мне, мягко обхватил теплой большой ладонью мою кисть, внушая, заверяя. — Тебе не обязательно идти со мной. Я встречу мужика, и мы вместе придем за тобой.
— Ох, Воронов, какой же ты идеалист и фантазер, — скептически усмехнулась я.