Снегурочка в беде
Шрифт:
Но, кажется, Мишу услышали.
7. Тридцать три обоснованных несчастья
Я сидела за столом, кутаясь в желтый махровый халат, любезно одолженный мне хозяйкой дома, и, щурясь на второй стакан с горячим чаем, клевала носом. Рядом расположился озабоченно поглядывающий на меня Миша. Именно в его сторону клонилось мое отяжелевшее и ослабевшее тело… Которое и не думали отталкивать и возвращать в горизонтальное положение.
Предшествующие этому моменту несколько часов моей жизни казались страшным сном, чем-то далеким, нереальным, а где-то даже выдуманным. Благословенные
Все же нам очень повезло поймать Тимофея именно тогда, когда тот собирался свернуть на путь в Золотаревку, о котором знали лишь местные. Сугробы ему были не страшны, ведь мужчина был на лыжах.
Наш заснеженный вид и поступок, граничащий с безумием, его безмерно удивили. Еще бы! Идти назад вместо того, чтобы двигаться вперед к населенному пункту, где вероятность получить помощь составляет сто процентов!
Попеняв Воронову, Тимофей расписал план действий: машина пусть остается на месте, завтра он и его шурин вызволят беднягу из снежной ловушки, мы сейчас следуем за ним к нему домой (правда, придется сделать крюк, поскольку протоптанная тропа не совпадает с проложенной лыжней), греемся и ужинаем.
Радость от того, что у нас с Вороновым наконец-то разрешилась главная проблема — мы не остались в лесу и скоро попадем в тепло, — довольно быстро поглотила безмерная, безбрежная и неодолимая усталость.
Метель начала стихать, тропу мы нашли, и стало чуть легче идти, но я уже буквально валилась с ног и держалась исключительно силой воли и желанием не подводить мужчин, смотревших на меня с сочувствием (а Миша даже со смятением, виной и беспокойством).
Дорога к вожделенному теплу и спасению показалась затянувшимся на вечность кошмаром. Темнота, грозно обступавший со всех сторон сосняк, набившая оскомину и поглотившая все круговерть снега, холод… И шаги. Еще и еще, двигаться и двигаться, нельзя останавливаться.
— Мы почти на месте, — подбодрил Тимофей, когда я готова была рухнуть.
— Может, тебя понести, — предложил Воронов, абсолютно серьезный.
Промолчала, не желая тратить силы и вступать в спор, доказывая, что это замедлит нас в тысячу раз, а хотелось бы быстрее достигнуть пункта назначения.
Наш спаситель жил на краю поселка в деревянном домике старой постройки, но было видно, что строение добротное и отремонтированное. Впрочем, вскоре квадратных метров и комфорта у Тимофея должно было прибавиться. На участке, как успела заметить, велось строительство, и первый этаж довольно большого кирпичного коттеджа уже был готов.
Жена Тимофея, Нина, полноватая, добродушная, разговорчивая, едва нас познакомили, коротко и красочно обрисовав ситуацию, тут же взяла надо мной полную опеку. Она помогла мне раздеться, проводила в душ, показала, как сделать воду горячей, снабдила полотенцами и халатом, подробно описала, что приготовила на ужин и что мне следует сделать, чтобы избежать простуды.
Ее слова улавливала через раз, но кивала, от души благодарила за доброту, а оставшись одна в ванной комнате, механически залезла в душевую кабину и едва не расплакалась от счастья и облегчения, когда кожи коснулись горячие струи.
Душ сделал свое благое дело. Я взбодрилась, пришла в себя, позвонила родителям и коротко описала им ситуацию, попросив не волноваться. А после ощутила, что зверски голодна.
А вот плотный ужин, состоявший из жаренной с мясом и грибами
Да, надо бы убрать его загребущую руку со своей талии, нос и губы — с макушки, подняться, вызвать такси, ехать домой…
— Оставайтесь у нас на ночь…
— … стеснять бы не хотелось…
— Да не дури, Миш, место есть.
— …признателен… только из-за Леси.
— … Нина проводит…
До меня долетали обрывки фраз, потом меня встряхнула возобновившаяся суета хозяйки, а после женщина помогла мне подняться из-за стола и отвела в комнату.
К обстановке не присматривалась. Слипающиеся глаза отметили плотные полосатые шторы, закрывающие окно вместе с половиной стены да разложенный диван, занявший практически две трети комнаты. Он был застелен постельным бельем в блеклый голубой цветочек и соблазнял лечь и отключиться так, как ничто и никогда до этого момента в моей жизни.
— Ложись давай, — пригласила Нина, откидывая одеяло.
— Не хочется стеснять вас, — пробормотала, не решилась сделать и шага на гудящих и требующих отдыха ногах.
— И не стеснишь, — отрезала хозяйка. — Ложись. Отдохнешь и выспишься, а завтра вытащим вашу машину и поедете домой.
Она говорила еще что-то, но я уже укладывалась, поражаясь, как поддалась на уговоры, лезу в чужую постель, а совесть, смущение и неловкость не тревожат и никак не дают о себе знать.
Закрыла глаза и отключилась. В первый раз в жизни глубокий сон настиг так быстро, как гаснет свет в лампе, стоит только хлопнуть по выключателю.
***
Я постепенно просыпалась, нехотя, лениво выбираясь из кокона сна и не торопясь восстанавливать в реальности сознание и тело.
Было тепло, даже жарко. И это воспринималось почему-то как счастье и благодать. Рядом я чувствовала Мишу: горячее твердое тело, его запах. Родные руки обнимали меня, заставив улыбнуться, дыхание обдавало висок, шею, за ухом, губы чувственно, нежно и медленно касались кожи.
Ясно теперь, что же меня разбудило. Вернее, чье нетерпение…
Не открывая глаз, я повернулась, крепко обняла своего мужчину в ответ. Интересно, сколько у нас есть времени до того, как зазвонит будильник и надо будет вставать на работу? Плевать… Так сильно хочу заняться с ним любовью, что к черту возможное опоздание.
Я нашла его губы, тут же отозвавшиеся, жадно завладевшие моими. Мы одновременно застонали, возбужденные, полностью оказавшиеся во власти сильного желания. А в следующую секунду я очутилась на спине, а Миша — сверху, между моих бедер. Ощутила промежностью его каменную плоть.
Жарко. Горячо. Сладкий страстный поцелуй. Еще и еще… Этим нельзя насытиться. Полы махрового халата, в котором почему-то легла спать, он нетерпеливо откинул, чтобы, сильнее прижав мое бедро к своему телу, поглаживать его, ласкать живот, добраться до груди, скрытой нижним бельем, — странно, что отправилась в постель в такой амуниции…