Снегурочка в беде
Шрифт:
— Пей побольше теплого и полощи горло, — я подняла на него многозначительный взгляд, давая понять, что хочу уйти.
— Ну да, накроется наш с тобой номер в караоке, — хмыкнул весело, не обратив внимания на мою безмолвную просьбу.
Я скривилась, припомнив поступившее на днях предложение спеть вместе на «пятичасовом шампанском» песню «Расскажи, Снегурочка, где была».
— И не собиралась с тобой петь, — толкнула мужчину в грудь.
Миша коротко рассмеялся и отпустил меня.
— Я пойду. Надо закончить украшение
— Задержись ненадолго. Мы не обсудили вечеринку, — он, повернувшись, взял со стола листок с какими-то записями.
— Тут несколько сотрудников пожелали продемонстрировать свой талант, по случайности вовремя не зарытый в землю и опасный, как ядерные отходы, — сыронизировал с улыбкой. — Чеботарев, к примеру, предложил сыграть на расческе, а наша уборщица — прочесть стихи собственного сочинения…
Я истерически усмехнулась.
— Нет уж, сам с ними разбирайся. А я работать. И вообще, все предложения и разговоры с тобой теперь только через СМС или в чате.
Он подался ко мне, вновь намереваясь поймать в объятия, но я предвидела маневр и успела шагнуть в сторону. Его пальцы скользнули по рукаву блузы, а в моей крови вновь зашумели адреналин и возбуждение.
— Леся, — Воронов посмотрел на меня с обаятельной усмешкой и искорками задора в глазах. — Трусишка.
— Забудь обо мне и своих интригах, — я развернулась и направилась к двери.
— А ты забудь о неприкосновенности своей попы, если снова увижу тебя на стремянке, — донеслось вслед ехидное, когда закрывала дверь. Щеки загорелись.
9. Ночь длиной в жизнь
Без семи минут пять.
Потирая висок, я заканчивала работу, вздыхала.
Народу в офисе было вдвое больше обычного. За порогом приемной гудели голоса, то и дело раздавался смех — возбужденные сотрудники, явно в самом удалом расположении духа, готовились к вечеринке. Даже Алина, давно уже выключившая свой компьютер, приплясывала, развешивая фонарики, цепляя провода за полки, аппаратуру. При этом она еще и напевала, поражая своим отличным настроением и энтузиазмом:
— А-а-а, белая зима началась внезапно, вышла и метет, метет, метет. А-а-а, я решу сама, что мне делать завтра, а завтра Новый год.
«Новый год, положим, и не завтра», — раздраженно подумала я, поглядывая на начальницу из-за монитора.
Тем не менее, мама уже интересовалась сегодня, какие у меня планы на новогодний вечер. Сказала, что они с отцом собираются отмечать большой компанией у друзей, предлагала присоединиться.
А какие у меня планы? Забыться, естественно. В прямом смысле…
Потом она обратила внимание на круги под моими глазами, начала расспрашивать о здоровье, настроении, выспалась ли
Выспалась…
Вчера где-то до половины двенадцатого ночи мы с Мишей общались во «ВКонтакте». Воронов посчитал нужным внести в сценарий несколько изменений, дополнив общую программу парой номеров офисных артистов (от игры на расческе и декламации стихов, слава богу, он отказался). После мы еще раз обговорили каждый пункт. Кроме того, я контролировала, полоскал ли этот упрямец горло, сделал ли себе очередную порцию теплого чая, какие именно лекарства купил, принял ли их.
Боже… Вот же я наседка! Влюбленная глупышка.
Хотя нет. Я ведь действовала исходя из того, какая ответственность лежит на нас обоих: вечеринка, корпоратив. Все это нужно сделать хорошо, без всяких оплошностей и простуд.
Последнее сообщение Воронова, на которое не стала отвечать, совсем не касалось организационных вопросов. Не было оно и очередным аргументом в нашей полемике (ставшей больше провокацией и способом поддразнивания) о том, делать или не делать нам совместный номер в караоке.
«Скучаю по тебе. Мы поговорим сразу же, как ты будешь готова. Я не стану напирать и вытаскивать из тебя правду клещами. Я готов ждать. Спокойной ночи», — написал он.
Скрипнув зубами, я закрыла окно чата, выключила ноутбук и легла в постель.
Не смыкала глаз до трех часов… Нет, я не размышляла, не тосковала, не баюкала ноющее разбитое сердце.
Я просто злилась, давила воспоминания, лезущие в сознание с проворством и наглостью тараканов, и уговаривала себя сказать Мише правду, чтобы уже прекратить все это. И тряслась от страха, потому что открытие истины грозит унижением. А еще болью нового разрыва…
— Ну перестань кривиться, — воззвала с сочувствием Алина, остановившаяся у моего стола. — Вечеринка на подходе! Ура!
— Ура, — безэмоционально повторила я, встала из-за стола. — Кто-то будет развлекаться, а кто-то — развлекать, — добавила с нажимом.
— Ох, — девушка закатила глаза. — Сорок минут поразвлекаете и айда с нами куражиться!
Я кивнула, убирая папки с документами в ящик.
— Хорошее предложение, только я…
Меня перебил телефон. Внутренний вызов. Без сомнений, это Воронов. Потерял меня…
Отвечать не стала, а Алина, покосившись на меня, многозначительно фыркнула и вернулась к тонким проводам гирлянд, заждавшимся ее внимания на рабочем столе. В приемную зашли двое агентов, которые накануне вызвались ей помочь.
Достав из сумки косметичку и зеркало, я пошла в кабинет Миши.
Там первым в глаза бросились оба наших костюма, разложенные на диване. Утюг стоял на небольшой брифинг-приставке к столу, а рядом с ним — наполненная кофе чашка (из которой обычно пила, когда мы с Вороновым уединялись в его кабинете). Сам мужчина разговаривал по сотовому, и с голосом у него, к счастью, было все в порядке.