Снегурочка в беде
Шрифт:
Я была в курсе, что Лешину машину удалось вытащить, а Воронов все же добрался до города. В офисе мы с этим интриганом не виделись ни вчера, ни сегодня. Все к лучшему. Потому что настроение мое было… странным. И его не изменила даже ночь, первая за эти дни, в которую не мучили ни мысли, ни воспоминания, ни тоска, ни сновидения с эротической основой.
…Может быть, с ним что-то случилось?
Да и поделом тогда! Как-то карма должна же работать.
Нахмурившись, оборвав мысль, я отложила телефон и вернулась в угол приемной, где
Очередная новогодняя офисная традиция. Перед «пятичасовым шампанским» особо активные, свободные и терпеливые сотрудники собирали дерево, а креативные — украшали. В этом году творческий аспект доверили нам с Алиной.
Работа на три четверти уже была сделана. Я придирчиво оглядела симметрично расположенные пушистые ветви (концы иголок на них будут светиться, как только подключим елку к сети) и обнаружила, что в одном месте друг под другом висят три одинаковых синих шара, а в другом — две серебряные сосульки. И все это — в зоне моей ответственности, начальница украшала другую сторону.
Невнимательная и рассеянная. А еще я разбила кружку, едва не залив кофе клавиатуру, ошиблась при отправке письма, в договоре указала не ту дату. Пока не уволили, лишь отчитали. Но самый пристрастный судья и жестокий палач — это собственная совесть.
Тихо ругнувшись про себя, я сняла шарики и сосульку, взяла из коробки избушку на курьих ножках (на мой взгляд, уродливейшее украшение, но если уж требуется нарядить елку, то пусть уж). Игрушка выскользнула из моих пальцев, покатилась по полу. Будь она из стекла, непременно разбилась бы, но на мое счастье, изделие сделали из пластика.
— Смотрю, у тебя все из рук валится. Как и вчера. — Алина выглянула из-за елки, подмигнула мне, скривившейся от досады.
— Да уж, — процедила, засопев от злости на себя и весь свет.
Когда уже, черт бы все побрал, закончится эта черная полоса в моей жизни. И где, будь он неладен, Воронов? Зачем выводит меня из себя чертовым молчанием и игнором?
— Ты не простыла ли? — поинтересовалась начальница минут через десять, когда мы практически закончили работу.
Оставалось только закрепить серебристую звезду на макушке да повесить на верхних ветвях пару шишек.
— Выглядишь бледной и расстроенной, — продолжила. — После таких приключений неудивительно свалиться с высокой температурой.
Я пожала плечами, промолчав. И внезапно подумала, что, может быть, простуда подкосила моего несносного напарника и поэтому сегодня от него ни слуху ни духу?
— Леся, слышишь? — Алина нетерпеливо дернула меня за рукав блузы, оторвав от мыслей. — Нет, ты точно не в порядке.
Я раздраженно поджала губы, пытаясь вспомнить, о чем девушка говорила секунду назад.
Бесполезно. Черт бы все побрал!
— Все нормально! — я подняла ладонь вверх, ответив слишком громко и несколько агрессивно. — Давай верхушку крепить.
Алина секунду недоуменно смотрела на меня широко распахнутыми
— Не дотянемся, — сделала справедливый вывод. — Нужна стремянка. Об этом я и говорила. Только некоторые не слушают.
Захотелось огрызнуться, сказав, что слушала, просто жизнь у меня ни к черту и вообще очень хочется не то стукнуть кое-кого об стенку, не то стукнуться об нее самой. Но не стала. Развернулась и молча отправилась на поиски необходимой сейчас конструкции.
Алина ведь не виновата в том, как скверно все у меня складывается. По большому счету, чертов Воронов (без вести пропавший) тоже. Я еще летом прекрасно знала, с кем связываюсь, и уступчивым, понимающим, нерешительным идеалом Мишу никто бы не назвал. Но в ярость приводит то, что этот мужчина затеял и воплотил в жизнь! Играл со мной и соблазнял. И все это — лишь бы добиться поставленной цели (вернуть меня, полагаю) и доказать, что он прав, а я нет.
И пусть он прав, признаю, но будущего у нас нет все равно, как бы страстно я ни желала всего между нами и ни хотела этого мужчину. Греть его постель, вести общее хозяйство без каких-либо обязательств, перспектив, обещаний — для этого я не достигла достаточной степени безумия.
Стремянка нашлась в подсобке. Той самой, где мы впервые после трехмесячной разлуки провели несколько часов вдвоем. А еще те мгновения стали точкой отсчета до вот этого самого дня, когда бешусь, чувствую себя разрушенной и глубоко несчастной.
Прищурившись, я практически с ненавистью посмотрела на две коробки с готовыми подарками, ждущие своего часа и напоминающие о том, что сотрудничество с Мишей еще не окончено. Завтра нас ждет вечеринка, а тридцатого числа корпоратив.
То есть мы все еще вместе — слава и проклятье богам!
И все же куда Воронов делся и почему не спрашивает, насколько отвратительно я себя чувствую?
Тащить стремянку было тяжело и неудобно. Я пыхтела, страдала, но упорно двигалась к цели. Конечно, можно было бы попросить оказать услугу любого мужчину, достаточно просто заглянуть, к примеру, в кабинет, где работали агенты, но мысль об этом вызывала отторжение (словно я так сама себя пыталась наказать, а может, переключиться с эмоциональных виражей на физические страдания).
— О боже! — всплеснула руками Алина, завидев меня в дверях приемной. — Какого фига ты сама ее несла? В офисе полно мужиков!
— Ерунда. Она легкая, — соврала я, раскладывая стремянку у елки, смахнула со лба влажные пряди волос.
— Ну да, легкая, — со скепсисом протянула Алина.
Я с осторожностью забралась наверх, попросила ее подать шишки, затем звезду. Последняя долго не хотела закрепляться как следует. Вспотела, дошла до точки кипения, пыхтя, но все же добилась своего.
— Слушай, разверни ее вправо, — попросила начальница, придирчиво рассматривая пятиконечное украшение, установка которого едва не стоила мне ногтя.