Снегурочка в беде
Шрифт:
Да и потом тоже…
Боже, ну за что мне такое проклятие? Уж лучше туалеты чистить, чем вместе с Вороновым пребывать на нескольких квадратных метрах!
Каждый неторопливый шаг по присыпанному снежным крошевом тротуару, приближал меня к персональной гильотине. Настроение становилось все хуже, нервы натягивались.
В конце концов я остановилась у витрины аптеки. В темном стекле рядом с рекламой чудо-препарата для женщин отразилось бледное лицо. Или это все светло-голубое пальто с белым меховым воротником? Неудачная верхняя одежда, из-за которой кажусь
Будь она трижды неладна!
Вспомнив о том, что дать отпор и отказаться не вышло, я еще больше помрачнела. Скрипнув зубами, заставила себя идти дальше.
Да, кадровичка не из тех людей, распоряжения и просьбы которых можно игнорировать. Попортить мою репутацию она бы сумела. Но ведь я могла тихонько отвести ее в сторону и объяснить, что мне легче провести неделю, сотрудничая с крокодилами, чем с Мишей. Потому что только стала забывать, распрощалась с прошлым и не хочу рисковать. Велика вероятность, что Наталья Юрьевна по-женски прониклась бы, пошла навстречу… А теперь уже поздно.
Как я ни растягивала дорогу, но до офиса все же дошла. Будь я настоящей внучкой Деда Мороза, а реальность — моей сказкой, напустила бы метель, чтобы это здание до самой крыши снегом занесло, а сверху еще и льдом закрепило. И прощай тогда поручение Натальи Юрьевны. До весны бы разгребались.
В агентстве пока было немноголюдно. Основная масса агентов прибывала часам к десяти, биг босс в дни, когда не было планерок, вовсе появлялся часам к одиннадцати. С тяжелым сердцем я повесила пальто в гардероб, переобулась, задвинула дверь и уставилась на свое отражение в зеркале.
Тяжелый вздох. Хмурое выражение лица, бледная, нейтральные тени для век и нюдовая помада — да уж, ледяная дева в самом деле. Может, зря решилась на это омбре? Так еще более блеклой, какой-то снежной стала. Все-таки холодный русый цвет моих волос с мелированием делал внешний вид чуть ярче. И вообще надо было в рыжий покраситься, тогда кадровичка бы и не подумала в Снегурки звать.
Поправив заколку, при помощи которой приподняла и собрала свою светлую копну на макушке, разгладив темно-бордовую юбку-карандаш, я отвернулась от зеркала и, печатая шаг, высоко подняв голову, направилась в подсобку.
Раньше начну, раньше освобожусь с этой каторги. И плевать, пришел ли уже Воронов. Даже интересоваться не буду.
Как оказалось, напарник мой уже был на месте. Он вскрыл коробки и как раз ставил второй стул напротив сформированного из них подобия круга. Как всегда, безупречно одет: темно-серый костюм, сорочка цвета ночного неба и серебристо-серый галстук, — выбрит и причесан волосок к волоску.
Наши взгляды встретились. Полагаю, мой был таким же нечитаемым, как и его.
— Доброе утро, — безэмоционально поздоровалась я.
— Воистину. Лучшего и не придумаешь, — вскользь изучив меня, он будто бы усмехнулся каким-то своим мыслям.
Нет, наверное, показалось. Вид совершенно равнодушный.
Мы одновременно сели, и работа началась. Ничего сложного, через десять минут
Еще через десять минут, почувствовав, что обливаюсь потом в душном помещении, я стянула жакет, повесила его на спинку стула. Миша со своим пиджаком расстался двумя минутами ранее, предварительно осведомившись, может ли он его снять.
Всегда гадала, это его джентльменство — тонкая издевка или все-таки привычка, вбитая воспитанием. Просто с таким саркастическим выражением лица, пристальным взглядом и кривоватой ухмылкой спрашивать разрешения или отодвигать даме стул джентльмен, полагаю, не будет.
Оставшийся в темно-синей сорочке мужчина невольно притягивал мой взгляд. То ли ткань действительно так хорошо подчеркивала мускулистое поджарое тело, то ли мне мерещилось или, скорее вспоминалось…
А еще Воронов не сменил парфюм. Обоняние дразнил такой знакомый запах цитруса и полыни со сладковатой ноткой. Помню, как обежала несколько магазинов, чтобы найти именно такой одеколон для любимого мужчины, верного приверженца своих привычек и привязанностей. Как знать, может, именно моим подарком он все еще пользуется…
Странно, волнительно было сейчас находиться с ним так близко, постоянно одергивать себя, повторяя: «Не смотреть! Не вспоминать! Не представлять!» Так близко, но в то же время так далеко. Когда-то родной, теперь он должен восприниматься посторонним, чужим. Но не воспринимался. И от этого горчило в горле, ныло в груди, сводило челюсти.
Я не знала и не желала знать, есть ли у него кто-то сейчас. Как быстро он меня забыл, сменил на другую? Он видный, симпатичный, успешный, умный и необычный мужчина. Ну да, несколько надменен, холоден. Настоящая язва временами. Но если даст себе труд, понравится любой. Возможно, у нее требований намного меньше, чем у меня, и роль постельной утехи на неопределенный срок ее вполне устраивает…
Я сглотнула, чувствуя, что еще чуть-чуть — и сорвусь, убегу вон отсюда, хлопнув дверью, по сути, выставив чувства напоказ… О нет! Не дождется.
Воронов работал в спокойном темпе, с бесстрастным видом. Время от времени он прерывался, поднимал на меня взгляд, будто бы ждал чего-то, безмолвно спрашивал о чем-то, заставляя еще больше напрягаться, сбиваться, путаться, а после возвращался к подаркам.
В конце концов, затянув тесемку у очередного мешочка, мой напарник добавил его к остальным готовым, затем выпрямился, откинувшись на спинку стула, и вперил в меня пристальный взгляд.