Снова на привязи
Шрифт:
Накато кивнула, зажмурившись. Поерзала, усаживаясь чуть дальше от края и поджимая ноги. Боги, боги – только бы не заржать громко и заливисто, как ржали порою переносчики тяжестей в дешевых питейных города Рунду после работы.
В самой середине груди ощущала дрожь. Хохот рвался наружу. Еще рвались наружу злые слезы – вспомнился, остро вспомнился брезгливый взгляд, которым одарил ее молодой воин, когда она пыталась заговорить с ним. Воин побрезговал рабыней, а вот шаману она приглянулась – вон, глаза чуть ли не светятся в полумраке!
– Не нужно
Накато снова кивнула. Говорить была не в силах. Боги, как хорошо, что рабам не дозволено глядеть прямо, в лица хозяевам! Она может держать голову опущенной, и это не кажется странным и подозрительным. Шаман видит перед собою запуганную, забитую рабыню – и только.
Он не стал звать слуг. Сам взял поднос с нарезанными ломтями мяса и сыра, поставил возле покрывала. И медный кувшин с двумя медными плошками.
Уселся рядом, налил из кувшина темную жидкость. Вино! Накато уловила знакомый хмельной запах. Гляди-ка, для рабыни вина не пожалел. Да, кочевье это богатое, и шаман в нем богат, много себе позволяет. А еще на подносе сбоку лежали сладости! В первый миг Накато и внимания не обратила – настолько невероятным казалось увидеть сладкие слоеные лепешки с равнины здесь, в кочевом шатре.
Глава 14
Вид сластей и запах вина размыли молодое лицо с точеными скулами и презрительно поджатыми губами перед внутренним взором.
– Бери все, что пожелаешь, - радушно предложил шаман. – Мне не нужна голодная женщина.
– Спасибо, господин, - выдавила Накато.
Отвыкла говорить! Теперь трудно заставить себя произнести хотя бы звук. Она-то думала – совсем забыла рабскую привычку молчать.
Она и правда проголодалась – за целый день только ранним утром и поела. Перехватила кусочек жесткого вяленого мяса, пока Рамла отвлеклась, возясь с бусами и браслетами. А после – сплошная беготня, просьбы одна за другой, тычки других рабов и Фараджа. И вот уж вечер, шхарт улеглась отдыхать. А Фарадж потащил вымотанную служанку к шаману, не дав даже воды выпить.
Нужно поесть, пока предлагают. Хозяин шатра в любой момент может передумать. Накато протянула руку, подцепила кончиками пальцев кусочек мяса.
Сочный! Это – не вяленое пересушенное и пересоленное мясо, каким кормили рабов. Свежее, нежнейшее, запеченное в углях.
– Ешь-ешь, не бойся, - ободрил шаман и сам взялся за ужин.
Ты гляди-ка, в этот раз ей повезло. Накато и прежде попадались добрые хозяева – те, кто вспоминал, что служанку нужно и накормить.
Рамла тоже была добра к ней – по-своему. Но о том, что служанке нужно поесть, порой забывала. Нынче вот забыла – что-то ей дурное ночью приснилось, и весь день она была не в духе. Правда, с бусами и браслетами возиться взялась – долго перебирала, примеряла на себя.
Прямо поверх заляпанной туники без рукавов. И расчесать себя не позволила.
Правда, украшения потом пришлось собирать Накато – госпожа, разозлившись,
Она тряхнула головой, отгоняя муторные впечатления истекшего дня. Подцепила еще кусок мяса, вгрызлась. Сок потек по пальцам, подбородку.
Вспомнилось – в городах на равнине ценилось умение есть аккуратно, не пачкаться. А сюда, в степи, добрались южные нравы, интересно? Забавно будет, если шаман сейчас разозлится да прогонит ее. Хотя – она якобы обычная рабыня из кочевья. Откуда ей знать, как принято на южной равнине?
Шаман ведь не знает, что она когда-то не только жила в большом городе, но и училась в настоящей школе! Ее там обучили и манерам, и чтению, и пению, и танцам.
Кинула украдкой на него быстрый взгляд. Нет, лицо совершенно спокойное. По виду – его ничуть не изумили и не возмутили небрежные манеры служанки.
Вот и ладно! И сыра кусочек – боги и духи, до чего же она проголодалась! Лишь бы все съеденное наружу не вышло, когда шаман вспомнит, зачем ее позвал в свой шатер. А то ей ли не знать, что господа бывают разные. И предпочтения у них порою оказываются неожиданные.
И пусть его! Сладкую лепешку она все равно съест.
Зря, что ли, шаман положил их на поднос? А она и забыла, когда в последний раз ела сладкое. Кажется, невыразимо давно. Хотя – вроде всего несколько декад прошло.
Ну да, еще в начале осени она ела сласти. А теперь – конец всего-то конец осени. Хотя в степи уж вовсю хозяйничает зима.
А вот в шатре своего брата, в родном кочевье на далеком востоке, она сластей не видела. Может, дело в том, что кочевье, откуда ее забрал когда-то Амади, бродило дальше к северу? Вот туда и не добрались многие диковины с юга. Только вино привозили изредка, да продавали задорого – выменивая на драгоценную желтую краску.
– А ты не ешь ничего, господин, - спохватилась Накато, уже готовая отхватить зубами кусок от сладкой лепешки.
И тут же пожалела о несдержанности: рабыне не пристало говорить господину, что он делает не так. Даже и заботясь о нем. Да и решит сейчас шаман, что довольно служанке есть! Раз болтает – так значит, сыта. И она торопливо отгрызла кусочек.
Шаман на это только усмехнулся слегка.
– Ты ешь, это вкусно, - проговорил он. – А я уж поужинал.
– Ты очень добрый, господин, - совершенно искренне сообщила Накато.
И спешно опустила глаза в пол. Вгрызлась в лепешку. Боги, кто бы поверил – служанку не шпыняют, чтобы ела быстрее! И не жалеют каждого съеденного куска. В степи такое – редкость.
Он подвинул ей медную плошку с вином, и она отхлебнула.
Давно уж и забыла, каково оно на вкус! А на равнине вино пили из глиняных и медных стаканов с высокими крутыми стенками. Но здесь степь, здесь пьют из плошек. И молоко, и травяные отвары, и похлебку с кореньями.
А вино не кислое, из хороших. Хоть не так и много ей довелось выпить вина во время жизни на равнине. И зачем шаман вздумал тратить дорогой напиток на рабыню – хотел, чтобы захмелела?