Собрание сочиннений Яна Ларри. Том первый

Ларри Ян Леопольдович

— Лучше у иностранцев-то?

— Одно дерьмо. Только капризу больше. Тут сейчас завод французский будет. Гильбо. Так я на нем три года корежился. А за три года насмотрелся на французов во как…

— Ничего народ?

— Жадные очень… Уж на что такое дело, как товарищ, угостить, так и тут у них расчет. Прямо скажу — смотреть тошно. Тут буфет был на станции. Так мы, бывало, ходили в буфет выпить, закусить, с девочками пошататься по перрону. Но как, бывало, погляжу на эти мурлы, так и напьюсь в доску. Уж что-что — официанту, так и тому не дадут на чай. Копейки не дадут. Папиросой угостить

считались. Скряги. Рвота поднимается, как посмотришь на эту нацию. А Гильбо-то этот болван болваном. Двадцать лет в России прожил и ни черта. Ни в зуб ногой. Которые вокруг него, так те по-французскому научились болтать не хуже французов, а этот только и знал: «Одна тякая машьинка». А все цвета у него на два делились: на черный и синий. Бывало, кричит: «Давай, такая машьинка! Черный!» Бьются, бьются: какую ему «машьинку». А это он огурца просит. Вот и догадайся. И сердится, заметьте. Ногами топает. Давай, машьинка такая!..

— Ну, ихнего брата теперь тоже по шапке!

— Вот тебе и «машьинка».

Глава XXI

Ночью поезд остановился в чистом поле. При свете сигнальных огней мы увидели огромное количество подвод, нагруженных узлами и сундуками. Желтые глаза фонарей освещали темные фигуры людей.

— В чем дело?

— Почему стоим?

В темноте сдержанно гудели голоса, слышался детский плач, бряцала конская сбруя, пофыркивали кони.

Мы пошли на голоса.

— Отряд, что ли?

— Отряд! — уныло сказал кто-то в темноте.

— А в чем дело?

Мы подошли к сгруженным в кучу подводам. На подводах с узлами в руках сидели окруженные ребятами женщины. На телегах лежали грудой мешки, жестяные чайники, грязные подушки, ведра и разная рухлядь. Среди телег уныло бродили подростки, накрывшись с головой разноцветными одеялами. Девушка в картузе старательно запахивалась в пальто, под которым белело обнаженное тело. На большом возу сидела, точно каменный идол, старуха, охватив руками самовар. Дети, укутанные в отцовские пиджаки, вытягивали головы, осматриваясь по сторонам, точно сторожевые гуси. Матери заботливо кутали ребят, стараясь уложить их.

— Спал бы ты, золотко!

— Положи, Сенечка, головку.

Но дети не хотели засыпать. Они таращили глаза, рассматривая нас, хмуря жиденькие брови.

— В чем дело? — спросил Павлов.

— От чехов спасаемся!

— Далеко отсюда?

— Верст тридцать, а может, меньше!

К нам подошел мужчина.

— Чехи, товарищи, ерунда. Сегодня он чех, а завтра, глядишь, и нет его. Уехал! Белая сволота поднялась. Без пощады режут. Расстреливают направо и налево. Малых ребят не щадят.

И покачал головой:

— Образованные, а звериная жестокость?!

С насыпи, со стороны эшелонов, чей-то сильный голос закричал:

— Товарищи красногвардейцы! Возьмите детей в вагоны! Дальше не едем!

Мы провели ночь под открытым небом, слушая сквозь сон далекий гул артиллерийской стрельбы.

* * *

Утром женщины и дети двинулись в тыл. Мужчины остались в наших отрадах. Мы стащили с платформы орудия и начали выводить лошадей.

Я стою в теплушке, ожидая сходней. Лошади похрустывают овес,

стуча беспокойно подковами в пол, отмахиваясь хвостами от мух. Амба, скосив темный глаз в мою сторону, прижимает уши, яростно крутя подстриженный хвост.

— Ну! Ну! — треплю я коня по крупу.

Амба тихонько ржет. Умная кобыла давно уже привыкла ко мне и разными лошадиными нежностями старается доказать, что она питает уваженье и любовь к моим рукам, в которых бывают и соль и сахар.

— Воевать будем, Амба!

Кобыла пошарила теплыми ноздрями по моему лицу и снова заржала, как бы желая сказать: «Ничего. Мы не будем трусами».

— Ну, ну, Амба! Не балуй! Тр-р-р-р!

Поправляя недоуздок, я услышал за стенами вагона топот ног и быстрые, негромкие слова команды.

Дверь вагона с грохотом поползла в сторону. Чей-то сдержанный шепот крикнул:

— Чехи!

* * *

С высокой железнодорожной насыпи я увидел бескрайную степь с редкими деревьями далеко на горизонте. Белые облачка висели над степью; лиловые тени раскачивались, ползя по склонам травянистых курганов. Высоко вверху, в сияющей сини, невидимые глазу птицы захлебывались радостными песнями.

Из красных теплушек прыгали на рельсы красногвардейцы.

Приставив растопыренные ладони к глазам, они смотрели в степь.

— Где они?

На опрокинутом разбитом ящике стоял, широко расставив ноги Акулов, разглядывая степь в цейссовский бинокль.

— Видать?

Начальник отряда утвердительно мотнул головой.

— Вон они! — крикнул он, опуская бинокль, протянув руку в сторону курганов.

Выхватив маузер, Акулов побежал вдоль эшелона.

— Орудия к бою! Пулеметчики по местам! Выводи лошадей на ту сторону!

Из-за курганов выехало человек десять конных. Ехали они вразброд, беспорядочно, ломая линию. Впереди на резвой лошади гарцевал всадник с золотыми каплями на плечах.

— Офицерня! — крикнул Волков, торопливо застегивая ворот гимнастерки.

Тяжело пыхтя, по насыпи пробежали пулеметчики, сгибаясь под тяжестью пулеметов. Не спуская глаз с конных, они припали к полотну железной дороги, торопливо устанавливая максимки. Несколько винтовочных выстрелов ударило рядом.

— Не стрелять!

Конные поскакали назад.

— Выводи коней!

Мы бросились в теплушки.

Бестолково суетясь, мы тащим за недоуздки упирающихся лошадей и, наталкиваясь на свои же руки, начинаем седлать. Неожиданно хлопают одна за другой наши трехдюймовки. Амба делает свечку.

— А, дьявол!

Лошадь сбивает меня с ног. Я лечу под откос. Вверху проносится свист, точно полосовое железо уронил кто-то. Ругаясь, я лезу обратно. Оглушительный взрыв раздирает небо. В рот летит песок. Отплевываясь, я поднимаю голову. Карабкаюсь, увязая в песке. Сквозь тучи пыли вижу Краузе. Он бежит вдоль эшелона, придерживая одной рукой шашку, другой размахивая над головой. Он кричит, ругается, но я не слышу отдельных слов.

Что нужно делать?

Поймав Амбу, я стою, точно дурак. Полосовое железо, свистя, проносится над вагонами. Я поднимаю голову. В синеве всплывает розовое облачко. Сильный грохот разрывает воздух, как будто рвут чудовищные железные стены.