В слезах, в одиночестве вечном,В терзаниях — ночи без сна,В прекрасном порыве сердечномСклоняется к слабым она.Как Троя, как крепость в осаде,В которой воды больше нет.Представлен к высокой наградеЕе комендант и поэт.О, верность и ум комендантаОтмечены на небесах:Бессмертьем — душа, и талантом,Звездою алмазною — прах.И новая там АндромахаСтоит на высокой стене,Взирает на битву без страхаВ прелестной своей
тишине.Ты, льющая слезы над телом,Когда погибает герой,Зачем ты к нему не слетелаНа помощь средь битвы такой?Зачем не склонилась спасеньемК слабейшему, к мукам таким,Его не оплакала пеньемИ не разрыдалась над ним?1937
124–126. КОЛОДА КАРТ
1. «В колоде 52 карты…»
В колоде 52 карты.Это — Наварра и Арагон,Франция, роза Декарта,И Кастилия — гитарный звон.Четыре короля и дамы,Строй пик и сердец.Зеленые поля и храмы,Где золотой телец.Четыре игральных масти:Кастилии каравелльный флот,В Атлантике божьи страсти,Где «Санта-Мария» плывет…
2. «И в золоченой карете…»
И в золоченой карете(Не профиль, а бог, медаль)Людовик — как на монете —Едет в прохладный Версаль.О лилии тучных бурбоновИ под глазами мешки!О фавориток и троновВ темных боскетах грешки!А если звон шпаги,Взмах шляпы с пером и поклон,И глоток из плетеной фляги,Это — Наварра и Арагон.Но смерть голубую колодуТасует костяшками рук,Ставка — жизнь за свободу.Угодно, любезный друг?
3. «И, потирая руки…»
И, потирая руки,Садится бледный игрок,Сначала так, от скуки,Потом вызывая рок.И в этой схватке с рокомВсе кажется сквозь туман,Что золото тяжким потокомТечет в дырявый карман.Но смерть прикупает к восьмерке.Туз! И во цвете летГибель на апельсинной корке.Девятка, и ваших нет!И республика в буре ломаетЛилии и дубы,Карточный домик сдуваетС зеленых полей судьбы.1937
127. ШУМ ПЛАТЬЯ…
Шум платья на балу, — как парусинаВысоких и прекрасных парусов,Шум корабля… А мачты — древесинаВоспетых столько раз дубов…Ты — роза! В бальной залеТы поднимаешь радостно бокал,И пузырьки рождаются в бокале,В шампанском, в царстве люстр, зеркал.Но мир другой — огромный и печальныйБушует тайно за твоим челом,И даже в суматохе бальнойНельзя забыть под музыку о нем.И, вспомнив про моря, дожди и слезы,Ты умолкаешь… Облака плывут…И две слезы, как маленькие дозыСоленых вод, из глаз твоих текут…1937
128–132. ПОЭМА О ДУБЕ
I. «Тростник в зефире вдохновенья…»
Тростник
в зефире вдохновеньяТрепещет, гнется, слезы льет.Он существует, он — растенье,Он мыслит, чувствует, живет.Тростинка слабая не можетБороться с Богом: прах и тень.Благоразумие отложитКопеечку на черный день.Как в школьной басне Лафонтена:Склонись, о смертный, пред судьбой,Чтоб долго жить, чтоб в царстве тленаУкрасил мрамор путь земной.
II. «Предпочитаю гибель дуба…»
Предпочитаю гибель дубаСредь молний и орлиных сил,Прекрасный голос, громы, трубы,Трезубец бури, шум ветрил!Предпочитаю шаг нелепый,Шум черных платьев на балу,И дуб, разбитый небом в щепы,Любви трагической золу.Приветствую удары грома,Мильонные тиражи книг,Народ средь бури ипподромаИ птиц стальных моторный крик.Или в классической манере:Минервы ветвь, перунов глас,И лавр, и перси юной дщери —Героям, посетившим нас.
III. «Душа, ты счастье, гибель, муки…»
Душа, ты счастье, гибель, мукиРазделишь с тем, кто одинок,С рабом фракийским, что разлукиПеренести в плену не мог.С тем зверем, что в последней драме,Уже сраженный тучей стрел,Затравленный навеки псами,Сражался, умирал, хрипел.С тем кораблем (о моря влага!)Что под огнем эскадр, в аду,Не опустил на мачте флага,А предпочел пойти ко дну.Так дуб шумел на поле зреньяПод христианским небом бурь,Не веря, не ища спасеньяИ не надеясь на лазурь.Но ты течению покояБиенье сердца предпочелИ биографию героя —Возне трудолюбивых пчел.
IV. «Наш климат — музы и стихии…»
Наш климат — музы и стихии.Я посетил сей страшный мирВ его минуты роковые,Я разделил с богами пир.Я видел близко гибель Рима,На стогнах травку, где сенат,Эскадру кораблей средь дыма…Галеры? Дым из труб? Закат?Я видел дуб в бореньях бури,В сияньи молний голубых,Геракла, бьющегося в шкуре,И час, когда герой затих.
V. «Зачем ты арфа, а не доски!..»
Зачем ты арфа, а не доски!Ты был бы мирным кораблем,Носил бы синие матроски,Пришли бы тараканы в дом.Мой брат, я видел, как без словаТоржественно ты погибалПод гром «Бориса Годунова»Среди лесных концертных зал.Мой брат, в железной страшной клеткеМеталась буря бытия,И, сорванный с родимой ветки,Кружился в этой буре я.Нас погубила буря эта,Шум платья на балу пустом,И слабость бедного поэта —Медь музыки и счастья гром.А вы, тростник благоразумный,Склонитесь же (в который раз),Чтоб уцелеть сред бури шумной.Вы всех переживете нас.1935