Сочинения

Поплавский Борис Юлианович

«Томился Тютчев в темноте ночной…»

Томился Тютчев в темноте ночной, И Блок впотьмах вздыхал под одеялом И только я, под яркою луной, Жду. улыбаясь, деву из подвала. Откуда счастье юное ко мне, Нелепое, ненужное, простое, Шлет поцелуи городской луне, Смеется над усердием святого. В оранжевых и розовых чулках Скелет и Гамлет, Делия в цилиндре. Оно танцует у меня в ногах, На голове и на тетради чинно. О, муза, счастье ты меня не знаешь Я. может быть, хотел бы быть святым Растрачиваешь жизнь и напеваешь Прозрачным зимним вечером пустым. Я, может быть. хотел понять несчастных, Немых, как камень, мелких, как вода, Как небо, белых, низких и прекрасных К Как девушка, печальных навсегда. Но счастие не слушалось поэта, Оно в Париже проводило лето.

«Свет из желтого окна…»

Свет из желтого окна Падает на твердый лед, Там душа

лежит больна. Кто там по снегу идет? Скрип да скрип, ах, страшно, страшно Это доктор? Нет, чужой. Тот, кто днем стоял на башне, Думал с чашей золотой, Пропадает в темноте. Вновь метель с прохожим шутит Как разбойник на Кресте, Головой фонарь покрутит. И исчезнет, пробегая, Странный свет в глазах, больной, Черный, тихий ожидает На диване ледяной. А она в бреду смеется, Руку в бездну протянув, То молчит, то дико бьется, Рвется в звездную страну. Дико взвизгнул в отдаленьи Черный гробовой петух. Опускайтесь на колени. Голубой ночник потух.

Дополнение к «Флагам»

Посвящается Татьяне Шапиро

«В холодных душах свет зари…»

Георгию Иванову

В холодных душах свет зари, Пустые вечера. А на бульварах газ горит, Весна с садами говорит. Был снег вчера. Поет сирень за камнем стен, Весна горит. А вдалеке призыв сирен, Там, пролетая сквозь сирень, Автомобиль грустит. Застава в розовом огне Над теплою рекой. Деревня вся еще во сне, Сияет церковь на холме, Подать рукой. Душа, тебе навек блуждать Средь вешних вьюг. В пустом предместьи утра ждать, Где в розовом огне года Плывут на юг. Там соловей в саду поет, Клонит ко сну. Душа, тебя весна зовет, Смеясь, ступи на тонкий лед, Пойди ко дну. Сирени выпал легкий снег В прекрасный час. Огромный ангел на холме, В холодном розовом огне Устал, погас.

«Древняя история полна…»

Древняя история полна Голубых и розовых звезд, Башен, с которых заря видна, Бабочек, сонно летящих на мост. Тихо над Римом утро встает, Ежась, солдат идет, Блещет в море полярный лед, Высоко над землей соловей поет. Так высоко, так глубоко, так от земли далеко, Медленно в траурном небе белый корабль плывет. Мертвое солнце на нем живет, Призрак с него поет: «Воздуха лед потеплел, Это весна пришла. Радуйся тот, кто сегодня умрет на земле, Кто не увидит, что в парке сирень расцвела». Так далеко, так глубоко, так от земли далеко, Черные трубы поют на мосту, Белые флаги подняв в высоту, Римское войско идет. Бабочки тихо летят над ним, А над каждым железный нимб. Тихо над статуей солнце встает. Будут новые дни — «Слава тому. кто не ждет весны, Роза тому. кто не хочет жить», Змей — соловей в одеяньи луны В розовом парке свистит. — «Спите и ждите, дети — цари, Полночь, отыди, утро, прийди. Все будет так, как снилось в море, Все будет так, как хотелось в горе» Вечность поет на заре. В розах молчит Назарет.

«Луна моя, Ты можешь снова сниться…»

Т.А.Ш.

Луна моя, Ты можешь снова сниться. Весна пройдет. Во сне на солнце возвратится птица, Разбивши лед. Над белым домом сон морей весенних, Свет облаков, И нежный блеск светло-зеленой сени, Огни веков. Детей проворный бег навстречу снегу, Их страшный рост, Паденье роз в лоснящуюся реку, Скольженье звезд. Блеск соловья в темно-лиловой ночи, Звучанье рук. Река откроет голубые очи, Рассвет вокруг. И алый ветер над пустым забором, Любовь, любовь. И краткий выстрел, пробудивший горы, Рожденье слов. Паденье дома белого в ущелье, Отлив войны. В кафе игра пустой виолончели В лучах луны. Смотри, как быстро синий луч мороза Ползет вослед. На цыпочках крадется в грезы Ночной скелет. И как олень по снегу тундры млечной, Бежит любовь, Но все ж на дне реки светает вечность, А в жилах кровь. Хоть сто смертей грозят святому зверю, Святой весне, И важно ходит за стеклянной дверью Палач во сне. Хотя во тьме склоняется секира К моей руке, И тень лежит огромная от мира На потолке.

«Голубая душа луча…»

Голубая душа луча Научила меня молчать. Слышу сонный напев ключа, Спит мой садик, в лучах шепча. Замолчал я, в песок ушел, Лег на травку, как мягкий вол, Надо мной жасмин расцвел, Золотое успенье пчел. Я спокоен, я сплю в веках, Призрак

мысли, что был в бегах, Днесь лежит у меня в ногах, Глажу я своего врага. Я покорен, я пуст, я прост, Я лучи отстраняю звезд, Надо мною качанье роз, Отдаленное пенье гроз. Все прошло, все вернулось вновь, Сплю в святом, в золотом, в пустом. Боже мой! Пронеси любовь, Над жасминным моим кустом. Пусть минуют меня огни, Пусть мой ангел в слезах заснет. Все простилось за детства дни Мне на целую жизнь вперед.

«Мальчик смотрит, белый пароходик…»

Мальчик смотрит, белый пароходик Уплывает вдоль по горизонту, Несмотря на ясную погоду, Раскрывая дыма черный зонтик. Мальчик думает: а я остался, Снова не увижу дальних стран. Почему меня не догадался Взять с собою в море капитан? Мальчик плачет. Солнце смотрит с высей И прекрасно видимо ему: На корабль голубые крысы Принесли из Африки чуму. Умерли матросы в белом морге, Пар уснул в коробочке стальной, И столкнулся пароходик в море С ледяною синею стеной. А на башне размышляет ангел, Неподвижно бел в плетеном кресле. Знает он, что капитан из Англии Не вернется никогда к невесте. Что навек покинув наше лето, Корабли ушли в миры заката, Где грустят о севере атлеты, Моряки в фуфайках полосатых. Юнга тянет, улыбаясь, жребий, Тот же самый, что и твой, мой Друг. Капитан, где Геспериды? — В небе. Снова север, далее на юг. Музыка поет в курзале белом. Со звездой на шляпе в ресторан Ты вошла, мой друг, грустить без дела О последней из далеких стран, Где уснул погибший пароходик И куда цветы несет река. И моя душа смеясь, уходит По песку в костюме моряка.

«За стеною жизни ходит осень…»

За стеною жизни ходит осень И поет с закрытыми глазами. Посещают сад слепые осы, Провалилось лето на экзамене. Все проходит, улыбаясь мило, Оставаться жить легко и страшно. Осень в небо руки заломила И поет на золоченой башне. Размышляют трубы в час вечерний, Возникают звезды, снятся годы, А святой монах звонит к вечерне, Медленно летят удары в горы. Отдыхает жизнь в мирах осенних В синеве морей, небес в зените Спит она под теплой хвойной сенью У подножья замков из гранита. А над ними в золотой пустыне Кажется бескраен синий путь. Тихо реют листья золотые К каменному ангелу на грудь.

«Нездешний рыцарь на коне…»

A Paul Fort

Нездешний рыцарь на коне Проходит в полной тишине, Над заколдованным мечом, Он думает о чем, о чем? Отшельник спит в глухой норе, Спит дерево в своей коре, Луна на плоской крыше спит, Волшебник в сладком сне сопит. Недвижны лодки на пруде, Пустынник спит, согрев песок, Мерлэн проходит по воде, Не шелохнув ночных цветов. Мерлэн, сладчайший Иисус, Встречает девять муз в лесу. Мадонны, девять нежных Дев, С ним отражаются в воде. Он начинает тихо петь, Гадюки слушают в траве. Серебряные рыбы в сеть Плывут, покорствуя судьбе. Ночной Орфей, спаситель сна, Поет чуть слышно в камыше. Ущербная его луна Сияет медленно в душе. Проклятый мир, ты близок мне, Я там родился, где во тьме Русалка слушает певца Откинув волосы с лица. Но в темно-синем хрустале Петух пропел, еще во сне. Мерлэн-пустынник встал с колен, Настало утро на земле.

«Темен воздух. В небе розы реют…»

Темен воздух. В небе розы реют, Скоро время уличных огней, Тихо душный город вечереет. Медленно становится темней. Желтый дым под низкою луною Поздний час, необъяснимый свет. Боже мой! Как тяжело весною И нельзя уснуть и счастья нет. Ясно слышно, как трещит в бараке Колесо фортуны в свете газа. Запах листьев. Голоса во мраке, А в окне горят все звезды сразу. Боже мой, зачем опять вернулись Эти листья в небе ярких дней, Эта яркость платьев, шумность улиц, Вечер — хаос счастья и огней. Выставки у городской заставы, На ветру плакаты над мостами И в пыли, измученный, усталый, Взгляд людей, вернувшихся с цветами. Вечером в сиянии весеннем, Мостовых граниты лиловей. Город тих и пусть по воскресеньям, Вечером сияет соловей. В поздний час среди бульваров звездных Не ищи, не плачь, не говори, Слушай дивный голос бесполезный, К темной, страшной правде припади? Мир ужасен. Солнце дышит смертью, Слава губит, и сирени душат. Все жалейте, никому не верьте, Сладостно губите ваши души1 Смейся, плачь, целуй больные руки, Превращайся в камень, лги, кради. Все здесь только соловьи разлуки, И всему погибель впереди. Все здесь только алая усталость, Темный сон сирени над водой. В синем небе только пыль и жалость, Страшный блеск метели неземной.