Жарко дышит степной океан.Шорох птицы на скошенном хлебе.Облаков ослепительный станБезмятежно раскинулся в небе.Снова не было долго дождя.Пыль рисует шоссе в отдаленьи,Долгий день, в синеве проходя,Треск кузнечиков слушал все время.Телеграфный трезвон над землеюНе смолкает, недвижно певучИ горячей лоснится водоюЖелтый омут меж глиняных круч.Над рубашкой Твоей голубоюКудри вьются в лазури небес.Эту книгу, что носишь с собоюТы читаешь? — Нет, слушаю лес.Удивляюсь векам, не читая,В поле, там, где теряется след,Приникаю к траве, не считаяНевозвратного горя, ни лет.Боль
весла привыкает к ладони,Но бросаю и счастье молчит,Лишь курлычет вода в плоскодоньиИ оса неподвижно звенит.Все наполнено солнечным знаньем,Полногласием жизни и сном.На горячей скамье, без сознаньяТы жуешь стебелек в голубом.Кто покой Твой не знает, тот не былЗа пределом судьбы и беды.Там Тебя окружают два неба,Сон лазури и отблеск воды.Без упрека, без дна, без ответаОслепительно в треске цикадОт земли отдаляется лето,В желтой славе клонясь на закат.Тщетно, словно грустя о просторе,Ты пыталась волне подражать,Только Ты человек, а не море —Потому что Ты можешь скучать.
1934
«Мать без края: быть или не быть…»
Мать без края: «быть или не быть»,Может быть послушать голос нежныйПогасить лучи и все забыть,Возвратить им сумрак ночи снежной.Мать святая, вечная судьба.Млечный путь едва блестит. Все длится.Где-то в бездне черная трубаСтрашного суда не шевелится.Тихо дышат звездные хоры.Отвечает мать больному сыну:Я — любовь, создавшая миры,Я всему страданию причина.Состраданье — гибель всех существ.Я — жестокость. Я — немая жалость.Я — предвечный сумрак всех естеств,Всех богов священная усталость.Спи, цари, Я — рок любви земной,Я — почин священных повторений,Я — вдали под низкою лунойГолос вопрошающий в сомненьи.О, герой, лети святым путем,Минет час, ты рок богов узнаешь.Я же с первым утренним лучомВ комнате проснусь, что ты не знаешь.Улыбнусь. Рукой тетрадь открою,Вспомню сон святой хотя б немногоИ спокойно, грязною рукоюНапишу, что я прощаю Бога.Сон о счастьи. Газ в пыли бульвара,Запах листьев, голоса друзей.Это все, что встанет от пожараСолнечной судьбы. Смирись, ничей.
1935
В венке из воска
«Как замутняет воду молоко…»
Как замутняет воду молоко,Печаль любви тотчас же изменяет.Как мы ушли с тобою далекоОт тех часов когда не изменяют.Туман растекся в воздухе пустом.Бессилен гнев. как отсыревший порох.Мы это море переплыли скоро,Душа лежит на гравии пластом.Приехал к великанам Гулливер,И вот пред ним огромный вечер вырос,Непобедимый и немой, как сырость.Печальный, как закрытый на ночь сквер.И вновь луна, как неживой пастух,Пасет стада над побежденным миром,И я иду, судьбой отпущен с миром,Ее оставив на своем посту.
«Над бедностью земли расшитое узором…»
Над бедностью земли расшитое узоромПовисло небо, блеск его камнейСмущает нас, когда усталым взоромМы смотрим вдаль меж быстринами днейИ так всю жизнь павлином из павлиновСопровождает нас небесный свод,Что так сиял над каждым властелиномИ каждый на смерть провожал народ.Торжественно обожествлен когда-тоВещал ему через своих жрецов.И уходили на войну солдаты,В песках терялись на глазах отцов.Но конь летит, могучий конь столетийИ варвары спокойною рукойРазрушили сооруженья эти,Что миру угрожали над рекой.И новый день увиден на вершинахЛюдьми и сталью покоренных гор,Обсерватории спокойные машины,Глядящие на небеса в упор,Где, медленно считая превращенья,Как чудища, играющие праздно,Вращаются огромные каменья,Мучительно и холодно — напрасно.
1922
«Вскипает в полдень молоко небес…»
Вскипает
в полдень молоко небес,Сползает пенка облачная, ежась,Готов обед мечтательных повес,Как римляне, они вкушают лежа.Как хорошо у окружных дорогДремать, задравши голову и ноги.Как вкусен непитательный пирогДалеких крыш и черный хлеб дороги.Как невесомо сердце бедняка,Его вздымает незаметный воздух,До странного доводит столбнякаБогатыми неоцененный отдых.Коль нет своей, чужая жизнь мила,Как ревность, зависть родственна любови.Еще сочится на бревне смола,От мертвеца же не исторгнешь крови.Так беззаботно размышляю я,Разнежившись в божественной молочной,Как жаль, что в мать, а не в горшок цветочныйСошел я жить. Но прихоть в том Твоя.
«Утром город труба разбудила…»
Утром город труба разбудила,Полилась на замерзший лиман.Кавалерия уходилаВ разлетающийся туман.Собирался за всадником всадникИ здоровались на холоду,Выбегали бабы в палисадник,Поправляя платки на ходу.Проезжали обозы по городу,Догоняя зарядные ящики,И невольно смеялись в бородуКоммерсанты и их приказчики.Утром город труба разбудила,Полилась на замерзший лиман.Кавалерия уходилаВ разлетающийся туман.
1923
«Неудачи за неудачами…»
Неудачи за неудачами,В сентябре непогоде чета.Мы идем под забытыми дачами,Где сидит на верандах тщета.Искривленные веники ветокПодметают пустырь небес.Смерть сквозь солнце зовет однолетокИ качает блестящий лес.Друг природы, больной соглядатай,Сердце сковано хладной неволей,Там, где голых деревьев солдатыРассыпаются цепью по полю.Но к чему этих сосен фаланга?В тишине Ты смеешься светло,Как предатель, пришедшая с флангаНа судьбы моей Ватерлоо.
«Друзья мои, природа хочет…»
Друзья мои, природа хочет,Нас не касаясь, жить и цвесть.Сияет гром, раскат грохочет,Он не угроза и не весть.Сам по себе цветет терновникНа недоступных высотах.Всему причина и виновникБессмысленная красота.Белеет парус на просторе,А в гавани зажгли огни,Но на любой земле над моремС Тобой, подруга, мы одни.В ночном покое летней дружбы,В горах над миром дальних мук,Сплети венок из теплых рукПрироде безупречно чуждой.
«Печаль зимы сжимает сердце мне…»
Печаль зимы сжимает сердце мнеОно молчит в смирительной рубашкеСегодня я от мира в стороне,Стою с весами и смотрю на чашки.Во тьме грехи проснулись до зари,Метель шумит, склоняя жизнь налево,Смешные и промокшие цариСмеются, не имея сил для гнева.Не долог день. Блестит церквей венец,И молча смотрит боль без сожаленьяНа возмущенье жалкое сердец,На их невыносимое смиренье.Который час? Смотрите, ночь несутНа веках души, счастье забывая.Звенит трамвай, таится Страшный Суд,И ад галдит, судьбу перебивая.
«На фронте радости затишие и скука…»
На фронте радости затишие и скука,Но длится безоружная война.Душа с словами возится, как сукаС щенятами, живых всего двойня.Любовь, конечно, первое, дебелыйИ черный дрыхнет на припеке зверь.Второй щенок кусает мать в траве,Счастливый сон играет лапой белой.Я наклоняюсь над семейством вяло.Мать польщена, хотя слегка рычит.Сегодня солнце целый день стояло,Как баба, что подсолнухи лущит.За крепостью широко и спокойноБлестел поток изгибом полных рук,И курица, взойдя на подоконник,В полдневный час раздумывала вслух.Все кажется, как сено лезет в сени,Счастливый хаос теплоты весенней,Где лает недокраденный щенокИ тычет морду в солнечный венок.