Сочинения

Поплавский Борис Юлианович

«Вращалась ночь вокруг трубы оркестра…»

Вращалась ночь вокруг трубы оркестра, Последний час тонул на мелком месте. Я обнимал Тебя рукой Ореста, Последний раз мы танцевали вместе. Последний раз труба играла зорю. Танцуя, мы о гибели мечтали, Но розовел курзал над гладким морем, В сосновом парке птицы щебетали. Горели окна на высокой даче, Оранжевый песок скрипел, сырой, Душа спала, привыкнув к неудачам, Уже ей веял розов мир иной. Казалось ей, что розам что-то снится. Они шептали мне, закрыв глаза, Прощались франты. Голубые лица Развратных дев смотрели в небеса. Озарена грядущими веками, Ты с ними шла, как к жертвеннику Авель. Ты вдалеке смешалась с облаками, А я взошел на траурный корабль.

Дирижабль

неизвестного направления

Уход из Ялты

Всю ночь шел дождь. У входа в мокрый лес На сорванных петлях калитка билась. Темнея и кружась, река небес Неслась на юг. Уж месяц буря длилась. Был на реку похож шоссейный путь. Шумел плакат над мокрым павильоном. Прохожий низко голову на грудь Склонял в аллее, все еще зеленой. Там над высоким молом белый пар Взлетал, клубясь, и падал в океане, Где над скалой на башне черный шар Предупреждал суда об урагане. Над падалью, крича, носились галки, Борясь с погодой предвещали зиму. Волна с разбега от прибрежной гальки Влетала пылью в окна магазинов. Все было заперто, скамейки пустовали, Пронзительно газетчик возглашал. На холоде высоко трубы врали И дальний выстрел горы оглашал. Все было сном. Рассвет не далеко. Пей, милый друг, и разобьем бокалы Мы заведем прекрасный грамофон будем вместе вторить как попало. Мы поняли, мы победили зло, Мы все исполнили, что в холоде сверкало, Мы все отринули, нас снегом замело, Пей верный друг и разобьем бокалы. России нет! Не плачь, не плачь, мой друг, Когда на елке потухают свечи, Приходит сон, погасли свечи вдруг Над елкой мрак, над елкой звезды, вечность. Всю ночь солдаты пели до рассвета. Им стало холодно, они молчат понуро. Все выпито, они дождались света, День в вечном ветре возникает хмуро Не тратить сил! Там глубоко во сне, Таинственная родина светает. Без нас зима. Года, как белый снег. Растут, растут сугробы чтоб растаять. И только ты один расскажешь младшим О том, как пели, плача, до рассвета, И только ты споешь про жалость к падшим, Про вечную любовь и без ответа. В последний раз священник на горе Служил обедню. Утро восходило. В соседнем небольшом монастыре Душа больная в вечность уходила. Борт парохода был высок, суров. Кто там смотрел, в шинель засунув руки? Как медленно краснел ночной восток! Кто думать мог, что столько лет разлуки… Кто знал тогда… Не то ли умереть? Старик спокойно возносил причастье… Что ж, будем верить, плакать и гореть, Но никогда не говорить о счастьи.

Белое сияние

В серый день у железной дороги Низкорослые ветви висят. Души мертвых стоят на пороге, Время медленно падает в сад. Где-то слышен на низкой плотине Шум минут разлетевшихся в прах Солнце низко купается в тине, Жизнь деревьев грустит на горах. Осень. В белом сиянии неба Все молчит, все устало, все ждет. Только птица вздыхает без дела В синих ветках с туманных высот. Шум воды голоса заглушает, Наклоняется берег к воде. Замирает душа, отдыхает, Забывает сама о себе. Здесь привольнее думать уроду Здесь не видят, в мученьях, его. Возвращается сердце в природу И не хочет судить никого.

Ектенья

Про девушку которую мы любим, Но все ж не в силах слабую спасти, Про ангела которого мы губим, Но от себя не в силах отпустить. За этот мир который мы жалеем, Которому не в силах мы помочь, За всех кому на свете веселее, За всех которым на земле невмочь. О тех кому темно и одиноко, За их давно растаявшие сны. О небесах спокойно и жестоко Сияющих предчувствием весны. Над нами ночь. Прощай заря востока! Нас музыка, как грозная вода Несет, ввергая на порогах рока В подводный мир Гекаты навсегда.

Память

В лесу был шум спадающих одежд Священная душа в больной воде Вся обнаженная в росе купалась осень Вся отраженная смежала тихо очи В лесу был шум немыслимый в воде Душа была в лазури и нигде.

В лесу

Как

тяжело катить стеклянный шар: В нем жизнь прошла наедине с собою. Осенним ярким солнцем освещен, Он кажется пустым и золотым. Горит трава, в кустах издохли змеи, На красный камень бабочка садится, Несется поезд, скор на повороте, Но нет, не может здесь остановиться. В пещере льется чистая вода. Глухонемые души слышат звуки. А выше снег прекрасный навсегда. Чего ж ты ждешь? умой больные руки Звезда Пилата поцелует их. Как сон, спокоен лес. Как сон затих.

Напрасная музыка

Вечером ярким в осеннем парке Музыка пела: «Вернусь, вернусь». Вечером дивно прекрасным и кратким Сердце не в силах забыть свою грусть. Белое лето дождем отшумело, Boт уж лазоревый август расцвел. Сердце к туману привыкнуть успело, К близости долгих метелей и зол. Слишком прекрасно лазурное небо. «Больно мне, больно и я не вернусь». Музыка тихо вздыхает без дела, Сердце не в силах забыть свою грусть.

Бескорыстье

Серый день смеркается, все гаснет, Медленно идет дождливый год. Все теперь напрасно и все ясно, Будь спокоен, больше ничего. Значит, будет так, как обещала Страшная вечерняя заря, Только не поверил ты сначала, Позабыл свой первый детских страх. Все казалось: столько жизней бьется, В снежном ветре падает на лед, Но тебя все это не коснется, Кто-нибудь полюбит и поймет. Нет, мой друг. Знакомой уж дорогой Так же страшно, так же тонок лед, И никто не слышит кроме Бога, Как грядущий день в снегах поет. Серый сад закрыт и непригляден, Снег летит над тощею травой, Будь же сердцем тверд и непонятен, Жди спокойно ранний вечер свой.

Романс

Изумрудное небо сияет, Темен город, таинственен сквер. Саломея — душа забывает Как похож был твой голос на смерть Помню я, Ты пришла из заката С черной чашею в тонких руках. Вечер в пении белых акаций Отходил за рекой в облака. Все казалось бесцельным и странным Черный рыцарь глаза закрывал. Над болотом оркестр ресторанный В бесконечной дали проплывал. Спящий призрак, ведь я не умею Разбудить Тебя, я Твой сон. Пела, низко склонясь, Саломея Над болотной водой в унисон. Минет время, исчезнет вчерашний Чернокрылый призрак земли. Буду ждать Тебя в замке на башне, Где звезда напевает вдали. Золотая, иная, живая Неразлучна с тобою в веках. Спи мой рыцарь, над Ронсевалем Так прекрасны огни в облаках. Чтобы ты не увидел горя, Прожил счастливо этот год, Брошу черную чашу в море, Отойду в сиянье болот. На горах розовеют годы, Все прошедшее близко к весне, Где под яркой звездою свободы Память спит, улыбаясь во сне.

1929.

Молитва

Ночь устала. И месяц заходит. Где-то утренний поезд пропел. Страшно думать как время проходит Ты ж ни думать, ни жить не успел. Вечно ищем забыть и забыться, Ходим, шутим и карты сдаем. На таинственный суд ли явиться? Отрешиться ль от страха в пустом? А потом, на исходе дурмана, Видеть бледную, страшную ночь Точно смерть из окна ресторана, И никто уж не в силах помочь. Нет, уж лучше при лунном сияньи Буду в поле судьбу вспоминать, Слушать лай отдаленный в тумане, О содеянном зле горевать. Лучше сердце раскрою, увижу Маловерье и тщетную тьму. Осужу себя сам и унижу, Обращусь беззащитно к Нему.

Поэзия

Китайский вечер безразлично тих. Он, как стихи, пробормотал и стих. Он трогает тебя едва касаясь, Так путешественника лапой трогал заяц. Дымится мир над переулком снова Она витает, дымная вода На мокрых камнях шелково блистает, Как молоко сбегает навсегда. Не верю я Тебе, себе, но знаю, Но вижу как непрочны я и Ты, И как река сползает ледяная, Неся с собою души с высоты. Как бесконечно трогателен вечер, Когда клубится в нем неяркий стих, И, как пальто надетое на плечи, Тебя покой убийственный настиг.