Сочинения

Поплавский Борис Юлианович

1932

«Под глубокою сенью аллеи…»

Под глубокою сенью аллеи Дождь дорожку омыл добела. Утомилась рука водолея, В белом небе сирень расцвела. Все как прежде и только цветы, Нежным запахом в холод дыша, Оживили кусты. Дни пусты, Но очнулась и внемлет душа. Фиолетовый гребень в дожде Мимолетного грохота ждет, Пар ползет на пруду и везде Что-то медлит, но снова живет. В тонкой заводи прядает гладь, Отраженье зари зарябив. Но охотник не хочет стрелять, Смотрит в небо, ружье зарядив. Средь капели, где луч на весу Повторяется тысячи раз, Начинается лето в лесу, Раскрывается множество глаз. Я не вижу Тебя, но Ты здесь, Я не слышу Тебя, но Ты есть. Где-то птица поет. Это весть, Что лесам невозможно не цвесть, Что заре невозможно не быть Ярким дымом на белых домах, И что сердцу нельзя не любить Это утро Твое на холмах.

Октябрь 1932

«Ветер легкие тучи развеял…»

Ветер легкие тучи развеял Ширь воды лучезарно легка, Даль омытая влагой новее И моложе земля на века. Желтый

сумрак проходить горами Вот и солнце, зажмурился сад. У стены, водяными мирами Дружно вспыхнули листья посад. Вешний ветер сегодня в удаче, Лес склоняется в шумной мольбе. И на камнях, под новою дачей, Пена белая рвется к Тебе. Так устав от покоя до боли, Вечно новые, с каждой весной, Души рвутся из зимней неволи К страшной, радостной жизни земной. Раздувается парус над лодкой. Брызги холодом свежим летят. Берег тонкий, зеленой обводкой Уменьшаясь уходить назад. И не страшно? Скажи без утайки. Страшно, радостно мне и легко. Там за мысом, где борются чайки Нас подбросит волна высоко. Хлопнет парус на синих качелях. Так бы думать и петь налегке, Без надежды, без слов и без цели. Возвратившись, заснуть на песке. Хорошо сквозь прикрытые веки Видеть солнце палящим пятном. Кровяные, горячие реки Окружают его в золотом. Шум воды голоса заглушает Наклоняется небо к воде, Затихает душа, замирает, Забывает сама о себе.

«Стекло блестит огнем…»

Стекло блестит огнем. Маячит утро в доме. Все свежестью полно, Что в лес пришло с воды. Там будет жарко днем, И в солнечной истоме, Повиснут над волной Стрекозы и сады. Еще так сумрачно, так радостно смеется Проснувшаяся к свежести душа, И слушает, как жизнь воды из крана рвется И моется, и дышит, не спеша. Ей в лес идти, вести грибное дело, Что скрыла от гостей поваленная ель. Над ней кусты цветут и греются без дела, А облако в ручье скользит на мель. Все, кажется, понять необходимо, Идти и вспоминать, иль на реку грести, Купаться и, домой вернувшись невредимым, В ушах с собою воду принести. Еще пол дня счастливый сон заметен. За чайным хаосом, читая у стола, Еще душа могла тогда ответить, Как радуга, зачем она пришла. Не опуская глаз, не притворяясь, С серьезностью идя на грубый смех… Окно раскрылось, зеркалом качаясь, И сад вошел в сосновый дом для всех. И снова долгим днем, В саду, в сияньи листьев, Где шляется пчела Над лестницей, в пыли Вода горит огнем, И в бездне летних истин, Навек душа тепла Верна судьба земли.

«Над солнечною музыкой воды…»

Над солнечною музыкой воды, Там, где с горы сорвался берег в море Цветут леса и тает белый дым Весенних туч на утреннем дозоре. Я снова встал душой из зимней тьмы И здесь в горах за серою агавой, Который раз мне здесь раскрылся мир Мучительной и солнечной забавой. В молчаньи на оранжевую землю Течет смола. Чуть слышный шум вдали Напоминает мне, что море внемлет Неспешно покрывая край земли. Молчит весна. Все ясно мне без слова, Как больно мне, как мне легко дышать, Я снова здесь. Мне в мире больно снова, Я ничему не в силах помешать. Шумит прибой на телеграфной сети И пена бьет, на улицу спеша, И дивно молод первозданный ветер — Не помнить ни о чем его душа. Покрылось небо темной синевою, Клубясь, на солнце облако нашло И, окружась полоской огневою, Скользнуло прочь в небесное стекло. В необъяснимом золотом движеньи, С смиреньем дивным поручась судьбе, Себя не видя в легком отраженьи, В уничижении, не плача о себе, Ложусь на теплый вереск, забывая О том, как долго мучился любя. Глаза, на солнце греясь, закрываю И снова навсегда люблю Тебя.

1934

«Разметавшись широко у моря…»

Разметавшись широко у моря, Спит возвышенность каменным сном. День недвижен. У низкого мола Яхта клонится в воду крылом. Над обрывом на горной дороге Мир прозрачен, как жидкий хрусталь — Там, устав от ходьбы, недотроги В белом кружеве смотрятся вдаль. На лугу под звенящей косою Травы падают в омут небес. Пароход, дымовой полосою Горизонт опечалив, исчез. А под кручей на тысячу блесок Распадается солнце в воде И сквозь пыль у соснового леса Мчится гонщик навстречу судьбе. В теплой лодке пишу без ответа, Свесив руку, гляжусь в глубину, Закрываясь рукою от света У безбрежного моря в плену, Где в немолчном своем разговоре Блеск волны догоняет волну И, теряясь, шумит на просторе, Незаметно склоняя ко сну. Чуть курлычет вода за кормою В непрестанном движеньи своем, Призрак лодки с уснувшей душою Неподвижно висит в голубом. И на ней, как весы в равновесьи, Равнодушен к добру и ко злу, Полон солнечной радостью весь я, Свесив теплую руку к веслу.

«Сегодня сердце доверху полно…»

Сегодня сердце доверху полно Переливающимся шумом волн беспечных, Я снова пред тобой сияющее дно Земной судьбы, играющее вечно. Вся жизнь души в глазах, вся жизнь природы в море, И с каждою зарей рождается на нем Другая красота, не знающая горя, А вечером оно красивее чем днем. Высокомерного мученья глубину Я с младости познал, но не нашедши мира, Теперь я верую и слушаю волну, Поющую о том, что радость глубже мира. Непомраченный день своим теплом Наполнил лес и заблудился в чаще. Покоем счастья полон низкий дом, Весь озаренный облаком светящим. Здесь, где глядя на мир сквозь хвойный лес, Душа живет в счастливом одичаньи, Свою стрелу октябрьский Стрелец Еще не отослал в осеннее молчанье. Уже желтеет горный лес вдали, Где с кратким криком ласточки носились, Укрощена усталостью земли, Молчит душа, внемля осенней силе. Уставшая внимать полдневной влаге, О сне подземном думает

она, О том, что снова будет жить в овраге, Где в ягоды свои оделась бузина. Под именем другим, но с тем же восхищеньем Сияющей судьбой воздушных превращений, И тем, о чем средь полевой межи, Несущиеся прочь поют стрижи. Все тот же свет горит во всех мирах, И все века шумят одним напевом, И в них и я бессмертен, как в горах Бессмертен день, всегда как будто первый. Узнай себя в вечерней теплоте. Святая радость всюду жизнь рождает. Она в тебе, она вокруг, везде. Она всегда любовь сопровождает.

1933

«Летний вечер темен и тяжел…»

В. Варшавскому

Летний вечер темен и тяжел, Душный ветер шелестит бумагой, Окружает желтый ореол Диск луны, всходящий над оврагом. Над вершиной исполинских лип Яркий свет родился и погиб. Сотряслась окрестность черным громом, Стук дождя послышался над домом. На дворе, теснясь среди сараев, Покачнулись пыльные кусты И, курлыча у крыльцовых сваев, Заблестел ручей из темноты. В чаще птицы согнаны с ночлега, Пыль воды влетает в окна дома, Но чем ярче дождь несется с неба, Тем скорей его затихнет гомон. Молкнет черный лес, еще шумящий Мокрой хвоей за столбом качелей И сосновым запахом щемящим Дышит сад в сиянии капели. Растворив окно высокой дачи, Отойдя на миг от слов и дум, Неподвижно слушал неудачник Утихающий счастливый шум. Думал он о том, что мир моложе Безупречных франтов городских, Но его душа принять не может Темных и надменных слез людских. Что земля и радость глубже боли, Потому что смерть нужна лесам, Чтоб весной трава рвалась на волю, Дождь к земле и птицы к небесам. Что темнее лжи печаль без веры, А больная жалость горше зла. Медленно в спокойной дымке серой День вставал, что иволга звала. На умытых соснах дивно яркий Первый луч прошел на высотах И спокойный долгий день и жаркий Начался вознею птиц в кустах.

1932–1933

«Чудо жизни в радостном движеньи…»

Н.П.

Чудо жизни в радостном движеньи Грозовых осенних облаков. Быстро тает в уличном смятеньи Шум дождя под цоканье подков. И совсем растерянный от света, От сиянья воздуха, от теплоты, Возвращается ноябрь в лето, Полный беспокойной красоты. Сердце билось у часов неверных. Слишком рано, погоди дружить, Приходи попозже и мгновенно, Слишком поздно станет, может быть. Свежестью левкоев и осоки, Холодом дождливых дней лесных Незаметно прикасались щеки, Мчались дни рождения весны. Рвался ветер обгонять трамваи Тентами в дожде озорничать, То земля была едва живая, Радости не в силах отвечать. Сквозь молочный дым в оцепененьи Солнце согревало лес пустой, В голубом недвижном озареньи Думал он о жизни прожитой. Каждый куст свое сиянье листьев Нехотя, по разному терял, Будто множество осенних истин Перед сном с улыбкой понимал. Ты, как будто щурясь, вспоминала Прошлое мое, а я Твое. Тихо лодка весла подымала, Белый дым еще скрывал ее.

Ноябрь 1933

Домой с небес

Н. Постниковой

Судьба души не ведома словам. В лучах дождя мы снова здесь в неволе, Весенний ветер дышит к островам И грязь блестит на слабом солнце в поле. В лесу земля, услышав слабый плеск, Ресницами дождя пошевелила, Она спала среди сосновых звезд, Как будто бы дышать и жить забыла. В свинцовом небе реет на лугу Малиновая сень еще пустая. Как тихо, слушай, милый, это тают Коричневые льды на берегу. Смотри, похожа на мою любовь Пустая нежность поля без работы, В лучах дождя оно проснулось вновь, Но жить не начало и вспоминает что-то. В пыли лучей — иссохшие поля. Прошедшим летом в золотой неволе Под ярким небом мучилась земля, Дождя ждала и трескалась от боли. В дыму грозы сиял закат в пыли, И цвет страниц от молнии менялся, Но только осенью сожженный лес вдали Покоя долгожданного дождался. Покой весны, кто знает о тебе, Тот никогда земли не покидает. В холодном небе в радостной мольбе Несутся ласточки, дорогу узнавая. Домой с небес в чуть слышный шорох трав Издалека к оползням косогоров, Так близко к солнцу жить не пожелав, Они летят, они вернутся скоро. В свинцовом небе призраком весны Малиновая сень берез недвижна. Во тьме могил напрасно видеть сны— Не угадать покоя вешней жизни. Как незаметно радость расцвела. Вот низкий дом и мы с Тобой у цели. Весенний дождь шумел в тени ствола. Мы долго слушали и говорить не смели.

1934

«Холодное, румяное от сна…»

Холодное, румяное от сна, Лицо зари склонилось над землею. Ты снова здесь, весна моя, весна, В рассветной тишине одна со мною. В пустом лесу чуть слышный гам возник, Там мертвый лист живую землю греет, И отражает сумрачный родник Свет облака, что над березой реет. Хрустальными ресницами блестит Роса высот на буераке мшистом. И сердце ждет, оно давно не спит, Чтоб встретить яркий свет на ветвях чистых. Как за ночь успокоилась вода, И далеко слыхать, как рыба плещет. Идут круги и тают без следа. Все ближе жизнь, все ярче небо блещет. Весенний лес вдруг вспыхнул солнцем весь Согретый лучезарною рекою. Внезапно с солнцем встретившись, как здесь Мы встретились с Тобою и покоем. Смотрю на мир, где новые века Вступают в жизнь, о небе забывая. Весна красавица пришла издалека, И мир пустой недвижно озирает. Еще вдали не тают небеса, Свинцовые, над мокрым черноземом, В овраге птиц не слышны голоса И грязный снег лежит в лесу зеленом. Лишь слабый гром чуть слышно ворожит, В сияньи туч, тяжелой влагой полных. Ты, кажется, душа собралась жить, И смотришь, родину стараясь вспомнить. Под тяжкими ресницами глаза Устремлены в предел знакомой боли, Где вдалеке обречена гроза Блеснуть и шумно вылиться над полем. Все радостней, все крепче мир любя, Смеясь и узы грусти разрывая, Я здесь живу, я встретил здесь Тебя, Я шум дождя Тобою называю.